Владимир Стрельников - Огонь и железо

Оба новоиспечённых вассала поднялись. Кажется, этот «рубаха-парень» сумел использовать их в своих целях. Ведь теперь у короля Ратибора появилось личное рыцарское войско. А Феоктистов думал уже именно в этом ключе:

– Мой король! Фалез является надёжным союзником принца Жана. К тому же, плотно перекрывает имперский тракт. Может, стоит сначала тамошнего шерифа навестить?

– Предлагаешь сначала штурмовать Фалез?

– Не обязательно! Но добиться безопасности с той стороны, безусловно, необходимо. К тому же, это по пути домой нашим галльским друзьям. Мне почему-то кажется, что сейчас они не пойдут с вами на Кангард.

– Если ты скажешь, брат, я пойду! – чуть выступил вперёд благородный Торин. Король отвесил ему церемониальный признательный поклон:

– Друзья мои, нет никакой спешки! Помнится, вы же собрались по случаю бракосочетания сэра Уильяма Аржантанского с дочерью благородного Волкула?

Айвенго растеряно кивнул. А сир Ратибор победно улыбнулся:

– Предлагаю после решения вопроса с Фалезом там и сыграть свадьбу. И, если не ошибаюсь, мой новый шериф де Гринеберг тоже спас здесь свою даму сердца? Сыграем сразу две свадьбы! И сам король будет посажённым отцом.

Вольных галлов монарший хитрец тоже сумел расположить к себе. И получил возможность задействовать их опытную бронированную конницу.

* * *

6718 год от Сотворения Мира, 12 июля

После бани лорды внимательно осмотрели все стены и постройки Гринеберга. В принципе, ремонта требовали только каменные строения. Но два сотрясения подряд развалили многие основные узлы. Зубров раздосадовано стукнул в стену:

– Блин, цемента здесь нет! Если бы эти валуны скрепляли, а не просто притёрли!

– Если бы, да кабы – во рту росли грибы. Нету у нас цемента! И сделать не из чего. Слышал, что в Та-Кемете из «философского камня» огромные дворцы и храмы строят. Но его секрет лишь тамошним жрецам и ведом.

– Что ещё за «философский камень»?

– Думаю, как раз что-то вроде нашего цемента. Когда из обычных, вроде бы, компонентов валун нужной формы получается. Философский – это от слова «философия», работа мысли. То есть камень, созданный человеческим знанием. Помнишь затычку акведука в Йоросе?

– Н-да! Умные ребятишки в Та-Кемете живут!

– Ну, не дураки. Это точно.

Оба замолчали. Вспомнили, что сейчас «ребятишки» активно интересовались ими самими. Первым заговорил Зубров:

– Что-то там «колдуны» наши очень уж рьяно за шахтёров взялись. Неужели думают, что те сами свою шахту взорвали?

– Да уже не думают. Знают.

– Что-о?!

– В общем, такая фигня. Ночью в шахту проник вольный Лонгрен из Тулузы. Бывший раб, недавно освобождённый за стахановскую выработку.

Зубров кивнул. Помнил такого.

– Только его тело кагэбэшники не обнаружили после проверки всех шахтёров. И живых, и мёртвых. По ходу, так в горящей шахте и сгинул.

– Да зачем это ему?

– В том-то и дело, что не ему! Оказывается, возле шахтёров уже с полгода некий купчишка вертелся, Моисей из Кангарда. Внешне похож на хазарина. То продукты по дешёвке привозил диковинные, то мелочёвку всякую для дома. Но не это главное. Так-то торгового люда там много толчётся. Вольные горняки народ далеко не бедный. Самое интересное, что очень этого Мойшу горные выработки интересовали. Сначала образцы торфа тайно скупал. Причём платил чистым серебром. Затем то к одному, то к другому вольнику с шахты начал подкатывать. Просил кусочки «черного камня» из разных частей забоя продать, да объяснить, зачем они нам с тобой нужны. Несколько опрошенных горняков сознались, что приносили ему образцы. Ведь за каждый кусок угля Мойша платил аж по два деннария. Вот только добывали они их не ночью, тайком, как тот просил. Да ещё и лампу при этом бесплатно выдавал. Уголёк они подбирали днём, во время работ. В забое же всё равно темно, и никто не видит, что ты конкретно делаешь. А вот простачок Лонгрен, похоже, решил точно исполнить инструкцию. И неумышленно подорвал шахту.

– Что-то уж больно хитро.

– Да? Вот, полюбуйся! – лорд Волк извлёк из сумки отдельную «записку». На её воске с большим, нужно признать старанием, кто-то нарисовал карикатурный портрет бровастого человека с большими пышными бакенбардами. Видно было, что каждая часть нарисованного лица сначала многократно затиралась художником.

– Это что за восковая живопИсь?

– Не узнаёшь? Наш же с тобой «фоторобот». Только мы так облик Пиренейского дракона пытались выяснить, а вот кагэбэшники – «морду лица» Моисея из Кангарда.