Руслан Мельников - Полигон

– Съемки службы наружного наблюдения, – тоном опытного конферансье провозгласил ведущий. – Нарушители Комендантского часа…

Словно хотел, блин, крикнуть: «Встречайте!» Да удержался. В последний момент.

Но какие, мать вашу, съемки?! Какая наружка?! Какие нарушители?!

Денис смотрел и шалел…

На экране снова были они. Он сам, Славка, Юла… С открытыми лицами. В компании группировщиков. С лицами закрытыми. И фоном – сгоревшая двадцатиэтажка. С пустыми окнами-глазницами, с зевом черного закопченного подъезда.

Та, что возле Девятой линии, двадцатиэтажка! И подъезд тот, из которого их выудили Волки!

И как ведь грамотно все снято! Или нет – скорее уж смонтировано на реальном материале, который всегда обеспечивает необходимый уровень документальной достоверности. Ни в жисть не догадаешься, что на самом деле это орги гонят пленников из подъезда на улицу. Впечатление такое, будто операторы просто вышли прогуляться в тесной компашке камуфлированных корефенов. На ночной, мля, променад. Сами вышли, сдуру или от наглой самоуверенности не надев маски.

А уж откуда взялись исходные кадры для монтажа, гадать не приходится. Наружка, о которой поет прилизанный диктор, разумеется, ни при чем. Вся уцелевшая наружка района – вон она, на экране. Так что кино снимал не «Летящий глаз». Снимала камера Катафалка-Призрака, о которой честно предупредил федеральный посол в первый день знакомства с операторами.

Эх, предупредил ведь! «У нас здесь имеется внешняя видеокамера – снимает все, в автоматическом режиме. Вас – так уж вышло – тоже засняла. На улице во время Комендантского часа, представляете? Случайно получилось, конечно, но проблема в том, что подобные нарушения в Ростовске не прощаются. Подобные нарушения принято карать смертью».

Видеоряд закончился. Наступило время комментариев. Таких, что…

Все, в общем, отныне прогулки по городу им заказаны – и надолго. И днем, и ночью.

Теперь мимо них точно не пройдет ни один милвзводовский патруль. Потому как «на сторону городских бандформирований». И группировщики их тоже не пощадят. Поскольку «бывшие операторы службы наружного наблюдения». А бывших следил для оргов, как известно, не бывает, и на свою сторону городские банды вряд ли когда-нибудь примут такой контингент.

Но даже если милки не заметят, если оргии ослепнут. Найдутся наверняка законопослушные граждане,желающие сообщить властям об операторах-предателях, разгуливающих по городу. Какой-нибудь случайный прохожий, какой-нибудь выглянувший из окна конторы клерк… Анонимно, конечно, сообщат – анонимный донос ничем не чреват. Но самим следакам-то, поставленным вне закона, от этого не легче!

Славка ругнулся, отключил комп. Денис и Юла не возражали. Привалившись спинами к ненадежной косой стене, они молча наблюдали, как Ткач меряет комнату шагами. Быстрыми такими, нервными. Туда-сюда. Сюда-туда.

Славка остановился у разбитого шкафа, вывалил на грязный пол ничуть не менее грязную кучу тряпья, пару секунд постоял в задумчивости, извлек из барахла длинный рваный шарф. Поморщившись, обмотал горло. По самый нос.

– Слав, ты чего? – спросила Юла.

– Схожу на улицу – позвонить. Тут неподалеку есть автомаг.

Он уже влезал в вонючий обшарпанный тулуп с высоким воротником. Потом нахлобучил дурацкую, огромную – не но размеру кепку. Треснувший козырек сразу сполз до бровей. Теперь из-под старых шмоток виднелись лишь Славкины глаза и кусочек упрямо сопящего носа. Вроде ничего подозрительного, а вроде… Ну чем не маска имитатора-самоучки?

– Если это шутка, – пожал плечами Денис, – то неуместная. А если тебе правда вздумалось потрепаться с кем-то перед смертью – воспользуйся компом.

– Компом нельзя, – пробухтело из нагромождения воротника, шарфа и кепи, – отследят.

– Ты что, Кожину звонить собрался? – невесело усмехнулся Денис.

– Ему самому. Павел Алексеевич оставлял ведь свой посольский номер для экстренной вневиртуальной связи.

– Ну, оставлял, – Денис насторожился. – Всем нам оставлял. И что?

– Пришло время воспользоваться. Пообщаться. Экстренно…

Голос Славки был серьезен. Нет, Ткач, конечно, давно уже не в себе, но чтобы настолько…

– Какого… – злобно прошипела Юла.

– А такого, – спокойно парировал он. – Хочу спросить, почему наш полигон еще не разбомбили.

– Ты радуйся, дурак!

– Радоваться можно, если понимаешь. А я не понимаю. Ни хрена! Операторы «Мертвого рая» объявлены предателями, эксперимент без нас сдохнет, а бомбежки – нет.