Дмитрий Дубов - Рассечённый демон

– Нам хотели внушить, что он лишь кукла-марионетка мишки, но я-то знаю, что в нём была собственная личность, прекратившая существование.

– Мишки? – мастер приподнял бровь. – Какого мишки?

Шарлин подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Бородач вздрогнул, почувствовав себя маленьким мальчиком, взирающим на нечто, неподвластное его уму. В глазах его клиентки плясали красные искры. Их танец завораживал и одновременно отрезвлял. Вся комната наполнилась кровавыми всполохами, а мастер захотел встать на колено перед богиней, посетившей его скромный салон. Впрочем, всё продолжалось доли секунды и исчезло, как только Шарлин отвела взгляд на развешанные по стенам эскизы.

– Сейчас это уже, наверное, не важно, – произнесла она мягким тоном, запомнившимся навсегда многим любителям электрофильмов. – Но, как по мне, жаль, что нельзя принести благодарность тому, кто больше всех её заслуживает. Поэтому мой Вам совет: не тяните, говорите «спасибо» чаще, всегда давайте понять тому, кто вам помогает, что видите это и цените. Потом будет уже поздно, как в моём случае. Тут даже Электра ничего поделать не может.

Мастер не нашёл слов для ответа, а просто склонил голову.

– Продолжайте, – сказала Шарлин, и тот просто не смог её ослушаться.

Под монотонное жужжание тату-машинки она снова погрузилась в мысли. Но теперь они были уже не о походе, а о последовавших за ним событиях.

Когда она с друзьями вернулась на Электро, все окружающие чувствовали на себе силу, исходящую от их героической троицы. Простые встречные склоняли головы, а иногда норовили бухнуться на колени. Шарлин и Эдгара такой расклад, в общем-то, устраивал, а вот Арнольд краснел, закатывал глаза и пытался поднять «обезумевших», как он называл людей, проявляющих подобные порывы. Этим он всё больше и больше нравился бывшей актрисе. Но, как и в её видениях, вызванных воздействием газа, они с каждым днём отдалялись друг от друга. Реже собирались, реже вспоминали, пока, наконец, совсем не перестали видеться. Немалую роль в этом сыграло и то, что каждое из государств захотело видеть во главе себя одного из героев новейшего времени. Шарлин согласилась стать верховной правительницей Запада, и суета по введению её в должность поглотила представительницу богини с головой. Не успела она оглянуться, а прошли месяцы, покрывающие прошлое туманом безразличия. Тогда-то она и решилась на сентиментальный шаг – набить татуировку робота-паука по собственному эскизу. Оказалось, она неплохо рисует: почивший друг выглядел, словно живой. Богиня была не против этого поступка, да что там, Шарлин сейчас сама являлась воплощением богини, так что… Жаль только, что из памяти потихоньку начало стираться всё то, что она узнала, соединившись с Электрой. В принципе, а зачем? Всё закончилось.

Или нет?

Какая-то мысль не давала покоя правительнице Запада. Что-то о демоне. Рассечённом демоне. Том самом, часть которого она уничтожила в здании министерства. И соль вся в том, что не уничтожила. Это и то, что существо, с которым она столкнулась – демон, она поняла лишь тогда, когда слилась с богиней и получила доступ к фрагменту её памяти. Эту часть демона Шарлин всего лишь изгнала из материального прибежища и позволила ей влиться в общее. А рассечённый демон должен таковым и оставаться, иначе те проблемы, что были у них с концом света, покажутся детскими игрушками.

Сколько ещё частей осталось? Она обратилась к памяти Электры, но та мало чем смогла помочь ей. Доподлинно было известно о двух частях, перешедших в общее, значит, остались ещё. Но сколько? Неизвестно. Правительница Запада и сама не поняла, когда этот вопрос вдруг вышел на первое место и заслонил собой практически всё. Осознание этого факта перенесло к другой мысли. «Надо обязательно встретиться втроём и потолковать. Эдгар должен что-то помнить об этом».

– Готово, – сказал мастер, вырывая Шарлин из бурного потока сознания.

Паук вышел как живой, если к нему было применимо подобное выражение. Он словно смотрел с плеча на мессию и говорил ей: «Ну что, потанцуем, истеричка?!»

– Спасибо, – ответила женщина. – Сколько я должна?

– Такая работа стоит две сотни электридов, – произнёс бородач. – Но если бы Вы просто говорили всем, что сделали это у меня, то – бесплатно.

– Я не собираюсь это никому показывать. Принимай триста.