Ма. Лернер - Барабан бьет сбор

– Приготовиться, – сказал достаточно внятно. – Не толкаясь. По очереди. Кто ближе у двери первый выходит. И не суетиться! – приказал с нажимом. – Ждать приказа.

Самое опасное если все рванутся сразу. Полная неразбериха и мешать станут.

Заскрежетал замок, дверь с лязгом открылась и на пороге появились двое. Оба в матерчатых масках, военной форме и с ППВ в руках. У одного через плечо еще один дополнительно и подсумки. Другой весь увешан гранатами. Недвусмысленно повели по сторонам стволами, потом правый знакомым голосом довольно сказал:

– Свои. Второй опустил пистолет-пулемет и выскочил наружу. В корпусе в соседней камере сидели особо опасные уголовники и их выпускать никто не планировал. – Че сидим? Пошли!

– Быстро и по очереди! – скомандовал Стен.

Он очутился в середине цепочки и был не особо сдержано выдернут из каравана, как только дошла очередь до дверей. Еще немного и из-за рывка приложился бы носом о стену.

– Ты мне здесь не строй из себя капитана, уходящего с тонущего судна последним, – прошипел Лайс. – Все могут остаться, я пришел за тобой, – вешая ему на плечо оружие и всовывая в руки холщовую сумку с магазинами к ППВ, заявил. – Пошел вперед! Быстро, быстро! Ты, – отпихивая Камова, – со всеми. Должен понимать.

Смысла спорить с ним ни малейшего. Не перед кем строить здесь героический вид. Начальство положено спасать. Оно пригодится на будущее. Стен отвернулся, выбросив из головы жалобный взгляд своего верного помощника Гиллиса и двинулся вперед.

По соседству отворяли еще одну камеру, причем опять вдвоем. Тот самый с гранатами и еще один, прикрывая. Номера они должны были знать и с чужими не перепутать. Тем не менее, страховались. И правильно делали. Мало ли что в тюрьме могли переиграть в последние часы.

Из открытых дверей по всему коридору торопливо выходили люди, послушно двигались в указанном направлении. Объяснять особо не требовалась, где выход и так ясно. А на лестничных пролетах стояли все те же типы в форме с ППВ и с закрытыми лицами, понукая двигаться скорее. Десять камер на этаже, всего двадцать. Минус две уголовников, две для арестованных военнослужащих. В каждой по нормам не меньше двадцати человек. Реально сидели в битком набитых.

– Второй корпус? – спросил Стен на ходу, прыгая через ступеньки.

– Не выйдет, – выругавшись, признался Рудов. – Там на вышке пулеметчик и всю площадь простреливает. Никакой возможности до него добраться. А идти в атаку я своих парней поднимать не стану. Нас тут не дивизия. Все считанные.

Если бы он мог, обязательно бы попробовал, понял Стен без подробных объяснений. Видимо действительно не наш день. Там в женской камере Уна сидит. Ее забрали прямо из больницы на третий день, когда никто еще не рассчитывал, что и женщин по тюрьмам примутся распихивать. Кто-то из работников медицинского учреждения настучал. Стен бы его пожалел, догадываясь о реакции Рудова, но сам виноват. Или сама. Не важно.

Прямо у лестницы лежал надзиратель, сегодня впервые заступивший на пост. Его явно оттащили чуть в сторону, не особо утруждаясь, лишь бы под ногами не мешался. След от крови протянулся не слишком далеко.

– Этого зачем?

– Просили его отдать ключи и встать, подняв руки, нет. Устав больше жизни любит. А у нас время уходит лишнее. Взрывать пришлось.

Хорошо, что не Финли, подумал Стен. Его было бы жалко. Хороший мужик, даром тюремщик.

Человеческая вереница проследовала до первого этажа. Нырнула проломленную взрывом стену бани. В нормальных обстоятельствах пришлось бы по улице сделать пробежку локтей на триста, прямо по открытой площади, через которую сейчас бойко свистели пули с обеих сторон.

Неудобство было предусмотрено заранее и проход сделали на совесть. Мина выворотила огромный кусок и через душевые они выходили прямо за стену. Здесь долго и старательно трудились землекопы, продолбив семилоктевый туннель. Хорошо еще по канализации ползать не заставили. Уж внутреннее строение бани и куда выходит стена знал весь гарнизон, раз в неделю посещающий сие заведение в целях гигиены. И отсутствие в это время моющихся устраивало как нельзя лучше. Первоначально собирались проделать это вообще ночью в тишине и спокойствии.

Выползли из дыры наружу на четвереньках и под бодрые окрики прикрывающих галопом понеслись вниз по крутому обрыву, заросшему кустами и бурьяном. Тропка была малозаметна. Выход к реке и даже в самоволке нечего там делать правильному солдату. В город совсем другая дорога идет.