Ма. Лернер - Барабан бьет сбор

Он сидел на шконке, привалившись к стене и уставившись в потолок. Вокруг образовалось пустое пространство и люди старались лишний раз его не тревожить. Команданте погрузился в думу о важнейших вещах! Умей залезть кто в голову крайне бы удивился. Шаманов с глубокой ностальгией размышлял о бабе. Просто и не слишком нравственно вспоминая Фиону в голом виде.

Третий месяц в тюряге, а мысли вконец испортились. Машинально съезжают на знакомую дорожку, стоит перестать за собой следить. На фронте было проще. Физические упражнения и опасность. Да и расслабиться случалось и с бутылкой, и с местной девочкой, и изредка с обычными женщинами из госпиталя или приехавшими в гости. Солдатам не всегда обломится, но он то был офицер!

– Что? – спросил он не слишком приветливо, как только Гиллис остановился рядом.

– Они говорят, – оглянувшись на стену, негромко сообщил Камов, – третий раз подряд бьют: «Барабан бьет девять. Передай всем». Это что значит?

Он был искренне обижен. Опять какие-то переговоры мимо него прошли. Код незнакомый. Откуда недоверие?

Связь с другими камерами и волей умудрились наладить в первые же дни. Большинство сообщений просто выстукивались обычной радийной искровой азбукой. Часть шла записками и на словах. Довольно долго их тасовали регулярно, перемещая из камеры в камеру, что сильно способствовало налаживанию поступления новостей.

Чаще всего отсевали мелких функционеров Национальной Лиги или мало причастных к ее делам. Таких выпускали или переводили в городскую тюрьму. В Крепости остались люди с точки зрения властей опасные.

Сами переводы давали возможность навести контакты с оставшимися на свободе и координировать действия. Кое-что шло и через конвоиров. Не все они помогали абсолютно бескорыстно, но многие и не одобряли происходящее. Сами родом не из шиольской аристократии. Сменить старые кадры армейское командование почему то не додумалось.

Стен сел прямо и посмотрел на часы – без трех минут.

– Сколько на твоих?

– Без пятнадцати.

– Слушать всем, – перекрывая стук мисок и ложек, негромкие разговоры и прочие шумы взревел. – От окон и дверей отойти, сесть на пол! И показывая пример соскочил с койки и плюхнулся на зад прямо на каменные плитки.

Народ недоумевающее посмотрел, однако приставать с вопросами не стал. Со смешками и шутками рассаживались. Внизу сразу стало тесно. На одного сидельца по нормам приходилось около двух квадратных локтей. Учитывая, что все вдруг собрались одновременно, спустившись со вторых этажей коек, в проходах стало похоже на отдых рыбок в консервных банках.

Двадцать восемь, двадцать семь, считал мысленно Стен в обратную сторону, напрягшись. Акция обговаривалась на крайний, из ряда вон выходящий случай. В основном с помощью намеков и иносказаний. Точного расклада он не знал и причины происходящего тоже. Что-то произошло на воле и очень важное.

С утра Финли не явился, жрачку привезли поздно, а уголовник, раздающий завтрак только попытавшись нечто вякнуть, заполучил по шее и больше рот не открывал. Озадачивала незнакомая рожа кухонного работника и в первый раз увиденный тюремщик с нашивками военной полиции. Решили, наконец, взяться за них всерьез?

Где-то совсем рядом ударил взрыв и пол ощутимо качнулся. Сразу двое в голос выругались. Во дворе несколько раз выстрелили. Потом раздалась знакомая очередь из пистолета-пулемета. И еще одна. Кто-то попытался привстать, чтобы выглянуть в зарешеченное окошко.

– Сидеть! – зарычал Стен.

Спина любопытного заметно вздрогнула и он упал обратно в общую кучу. Будто для лучшего понимания команды, в камеру разбив стекло, влетела пуля и стукнула в потолок. Могло и зацепить кого, даже на рикошете – пронесло. Где-то на шконке негромко брякнула.

Люди уставились на него. На лицах было написано возбуждение, смятение, тревога и предвкушающий азарт. Неизвестно что ни себе напридумывали, но сейчас приказы выполнят беспрекословно и с готовностью.

Уши жадно ловили звуки. На улице захлебываясь застрочил пулемет откуда-то справа. Несколько раз бухнули винтовки. Это уже хуже, отметил Стен. Задавить сразу не удалось. Кто-то там, в гарнизоне, очухался и нервно отреагировал. Обычное дело при спешке. Взорвалась граната. Еще одна прямо под стеной. Неприятно закричал раненный.

На первом этаже несколько раз выстрелили. Очередной невнятный крик и очередь. На этот раз рвануло гораздо ближе, на их этаже. Наверняка решетка на выходе с лестницы. В коридоре топот ног и лязг дверей.