Джон Френч - Преторианец Дорна (ЛП)

Но она пришла не одна.

“Монарх Огня” прорубил ночь. Плазменные шлейфы тянулись из вентиляционных отверстий на его носу и увенчанных клетками башен. Дуги синих молний оплетали заряжавшиеся орудия. Реакторы внутри корпуса, представлявшие загадку даже для самых высокопоставленных жрецов Культа Машины, насыщали сырой плазмой многочисленные носовые орудия. Огромные двери раскрылись вдоль его бортов. Батареи бомбардировочных пусковых установок скользнули в звёздный свет. В любом другом флоте он стал бы королём опустошения, но в армаде Рогала Дорна он служил герольдом монарха.

За двумя огромными кораблями следовала армада. Боевые баржи, гранд-крейсеры, эсминцы, орудийные барки и фрегаты разорвали ночь в клочья огнём двигателей.

Все они путешествовали благодаря инерционным силам внутренней системы. Воспользовавшись импульсами разнонаправленных гравитационных колодцев Солнечной системы, они прибыли к границе невидимыми и для гарнизона Плутона и для Альфа-Легиона. Теперь они запустили двигатели и вылетели из тьмы, подобно горящим стрелам.

“Фаланга” и “Монарх” выстрелили одновременно. Три корабля Альфа-Легиона прекратили существование. Сферы взрывов расцвели посреди битвы. Прокатились волны силы и энергии. Выпущенные с “Фаланги” десантно-штурмовые корабли развернулись растущим облаком чёрно-золотых пятнышек. Окружавшие Плутон корабли сбросили скорость, застыли в движении, пойманные в ловушку мгновенного шока. И затем “Фаланга” выстрелила снова. Пустотные щиты разрушились сразу на нескольких целях. Новые облака огня прибавились к уже пылавшим, словно яркие чернила, пролитые в чистую воду. Орудия ревели и ревели, огонь изливался во тьму без остановки. Свет вспыхивал и пульсировал, когда разрывались корпуса, а реакторы изливали жизненную энергию в вакуум.

Кербер обрушил на “Фалангу” макроснаряды и лазерные лучи. Её многослойные щиты вспыхивали цветами радуги и лопались от взрывов. Каменные бастионы рушились. Камни и трупы разлетались во все стороны, сгорая в потоках энергии. “Фаланга” истекала кровью, но выдержала огонь Кербера. Меньшие корабли метнулись вперёд, турболазеры превратили защитные батареи спутника-крепости в пылающие кратеры. Бомбардировщики кишели вокруг Кербера, кружа в изливавшемся из цитадели ливне огня.

Свет пузырился на поверхности Кербера. Его батареи замолчали. Системы прицеливания превратились в расплавленный шлак и оружие ослепло. Штурмовые корабли устремились в бреши в обороне спутника-крепости. “Штормовые орлы” петляли по вырезанным в скалах каньонам, высаживая штурмовые подразделения на лету. Прорывные капсулы врезались в поверхность, прогрызали её и извергали терминаторов и подразделения штурмовиков-сапёров в лабиринт туннелей. Их встретили лернейцы, и мрак взревел от звуков цепных кулаков и воя волкитных лучей.

В заливе за Плутоном флот Сигизмунда вырвался из клубка кораблей Альфа-Легиона, когда в схватку ворвался “Монарх Огня”. “Три Сестры Злобы” кружили в кильватере большего корабля.

И на орбите Плутона с неторопливой жестокостью двигалась “Фаланга”, облачённая в золотые и красные цвета разрушения императрица войны путешествовала по своим владениям, а свет её орудий стал блеском драгоценностей в короне.

Перед ней лежала Гидра.

Пять

Хранилище-278, спутник-крепость Гидра

Орбита Плутона

– Ты жив.

Архам услышал голос. Он почувствовал привкус во рту, но не железа, а озона. Веки задрожали…

Боль.

Резкий и яркий мир, мир игл и ножей. И хотя он не открыл глаза, он знал, что над ним висит хирургическое устройство и удерживает рёбра открытыми, пока опускает новую часть плоти в его тело.

– Одно из твоих сердец ещё бьётся, я слышу его.

Он чувствовал пульс, каждый удар протягивал острую нить по венам, каждая секунда была краснее и ярче, чем предыдущая.

– Выживание маловероятно. Мне жаль. Ты заслужил большего. Все мы заслужили большего.

Веки шевельнулись.

– Добрый перерезал бы тебе горло, но сейчас не добрая эпоха.

Лёгкие всасывали воздух, и он ощущал удары оставшегося сердца. Мир стал белой сферой, которая держала его, до сих пор держала его, пылая внутри и снаружи. Он не мог говорить. Это было уже слишком. Его победили.

– Я… – произнёс он, удивившись, что слово покинуло губы. – Я… не… подчинюсь.

– Нет, не подчинишься. Это всегда было проблемой твоего легиона. Ваш недостаток и ваше достоинство. Я восхищаюсь этим. Всегда восхищался.