Дмитрий Христосенко - Кровь дракона. Остаться в живых

Волков взял с собой Дыха и Сувора. Старого рыбака он выбрал потому, что тот был местным, хорошо знал город и не привлекал особого внимания к своей персоне. Сувора Глеб взял, опасаясь оставить вспыльчивого рыцаря без присмотра. Тот был способен выкинуть еще какой-либо номер, но Волков надеялся, что авторитет маркиза Фаросского сумеет удержать нугарца от безрассудных поступков.

Добравшись до города, Глеб со спутниками затаились на взгорке, откуда открывался замечательный вид на городские ворота. Да и дорога хорошо просматривалась в обе стороны. Приглядевшись, спутники Волкова разом посмурнели. И было от чего! На воротах города стояла стража с гербами туронского маркграфа. Трое вооруженных путников с военной выправкой обязательно вызвали бы подозрения стражников…

Сувор скрипнул зубами и обреченно сказал:

– Не добудем мы здесь лошадей.

Стоящие на воротах туронцы весело гоготали, задирая всех проходящих мимо мужчин, и в полный голос обсуждали стати женщин. Прохожие, пугливо втягивая головы в плечи, норовили побыстрее миновать отряд туронцев. Вот один из солдат, разгоряченный выпитым вином и чувством вседозволенности, схватил за руку проходящую мимо одинокую горожанку. От грубого рывка она выронила на мостовую плетеную корзинку, испуганно вскрикнув, и забилась, словно пойманная птица в силках браконьера, пытаясь вырваться из жадных рук туронца. Прохожие угрюмо отворачивали лица, чтоб не встречаться взглядом с молящими о помощи, полными слез глазами горожанки. Связываться с захватчиками города никто не хотел…

– Подонки! – выдохнул Сувор, терзая рукоять меча.

– Понабрал Альгерд отребья, – поддержал его Дых.

Сувор удивленно посмотрел на ветерана и сказал:

– Я вообще-то имел в виду горожан. Трусы паршивые! Их же столько, что они могли одной массой задавить туронских растяп, те и за мечи бы не успели схватиться.

Глеб недоумевал, слушая разгорячившегося рыцаря. Насмотревшись на нравы столичных дворян, презрительно относящихся ко всем остальным сословиям, он не ожидал, что нугарец воспримет близко к сердцу страдания неизвестной горожанки. Волков и сам жалел несчастную, но ничем не мог ей помочь. Он понимал, что бросаться втроем на полусотню солдат – чистое безумие. Понимали это и его спутники.

– Я бы за своих зубами глотки рвал! – продолжал возмущаться бездействием горожан Сувор.

Волков взглянул на крепкие, ровные ряды зубов нугарского рыцаря и вынужден был признать, что такими зубами действительно можно порвать глотку, лишь бы хватило смелости. Но и смелости Сувору было не занимать, как, впрочем, и остальным нугарским дворянам, достаточно только вспомнить их безумную атаку на туронских копейщиков.

Между тем туронский солдат продолжал развлекаться, он с хохотом пресекал попытки горожанки высвободиться. В пылу борьбы с головы молодой женщины упал платок, и волна густых, пышных, каштановых волос рассыпалась по плечам. Наконец, солдату наскучило развлечение.

Он огладил ладное тело молодухи, чувствуя ладонями упругость молодого тела, перегнул ее через бортик стоящей у ворот телеги и рванул вверх длинный подол платья, обнажив крепкие загорелые бедра горожанки. Громкие крики жертвы только распаляли похоть туронца. Удерживая молодую женщину одной рукой, второй он торопливо расстегивал ремень на штанах. Остальные туронские солдаты окружили жертву и насильника кольцом и похабными советами подбадривали товарища. Они так увлеклись зрелищем, что прошляпили подъезжающую к воротам кавалькаду конных воинов.

Всадники, при виде загораживающей проезд толпы, не стали сдерживать коней, врезавшись в ряды солдат на полном ходу. Несколько туронцев были сбиты с ног и исчезли под копытами коней. Только несколько криков раздалось, сразу же сменившихся хрустом костей и предсмертным хрипом.

Увидев постигшее сотоварищей несчастье, туронские солдаты схватились за оружие…

Волков, Сувор и Дых напряглись на холме в ожидании схватки. Ведь нет ничего приятнее для глаз, чем вид схватившихся в смертном бою твоих врагов.

Боя не получилось. Из рядов всадников выдвинулось несколько закованных в броню рыцарей, принявшихся охаживать солдат ножнами мечей. Солдаты не осмелились поднять оружие на дворян и раздались в стороны, прикрывая головы руками, напоминая своим видом свору побитых псов. Всадники вырвались за пределы городских стен. Остановились, переговариваясь…

– Эльфы, – уверенно заявил Сувор, указав на лег ковооруженных всадников в зеленых одеждах, состав ляющих добрую половину отряда.