Владислав Конюшевский - Боевой 1918 год. Комбриг

А сам вернулся к транспорту. Водила, при виде происходящей на его глазах экзекуции, попытался было выскочить из-за руля, но стоявший рядом автоматчик не дал этого сделать. И теперь он сидел, вцепившись в руль, и, открыв рот, смотрел, как ребята слаженно избавляют противников от оружия, уволакивая тела куда-то за машину. Я же, плюхнувшись на сиденье рядом, продолжил разговор:

– Вот так вот, братишка… Пока мы на фронте немчуру с беляками гоняем, здесь контра махровым цветом расцвела. Это же надо придумать – «За Чура себя выдает!» – С этими словами я снял красную повязку, прикрывающую морпеховский шеврон, и, меняя фуражку на поданный одним из моих ребят берет, продолжил: – Сначала Владимира Ильича стрельнули, сделав так, чтобы на уголовников подумали, потом меня из Крыма выдернули. Думаешь, зачем?

Шофер, ошарашенно наблюдая за моим преображением, невпопад ответил:

– Не знаю… А вы кто? Не бандиты?

В этот момент появился Берг и, протягивая какую-то бумагу, сказал:

– Товарищ Чур, посмотрите, что у них было.

Тут водилу прорвало:

– Точно! Ты же Чур! Вот прямо как на портрете в «Правде»! Особенно в этом берете! Только почему такой обычный? Говорили, что он роста великанского и в плечах сажень косая! Хотя не… – собеседник сам в себе усомнился. – На фотографиях остальные товарищи почти с тебя высотой. Значит, и ты нормальный… Так ты что – настоящий?

Я хмыкнул:

– Нет, мля, игрушечный. Сам подумай, какой дурак станет себя выдавать за комбата? Тебе про это и толкуют – поддельной телеграммой вызвали меня в Москву. Хотели арестовать да приморить. Хорошо, верные люди подсказали, что убить меня хотят. Но теперь я всех козлов на свет божий извлекать буду. Во – видал?

Показывая ордер на свой арест, подписанный Каменским, криво ухмыльнулся, обозначая шоферу свое возмущение по поводу беспредела московских контрреволюционеров:

– Сам замнаркома Госконтроля подписал! Так что прикинь, браток, на какой верх эти сволочи пролезли? Пролезли, а потом целую военную оппозицию организовали. Вроде как для недопущения бывших генералов в войска, а на самом деле вишь как оно выходит? Лучших бойцов Красной армии уничтожить хотят!

Впечатленный размерами предательства водила вхолостую открывал и закрывал рот. Я же, разыгрывая эту сцену, преследовал свои цели. Как бы там дальше ни пошло, этот парень ведь молчать не станет. И пойдут по Москве слухи гулять. А слухи – такое дело, что бороться с ними практически невозможно. При этом, кто такой Чур, народ хорошо знает (ну так еще бы – столько в газетах о его подвигах писать). Так что я в их представлении нечто среднее между Ильей Муромцем и Георгием, поражающим змея. Поэтому, когда люди узнают, что народного героя какие-то хмыри завалить захотели, то я этим хмырям не позавидую.

Ну а потом, оставив парня под присмотром автоматчика, пошел посмотреть, чего еще за это время добыли мои ребята. Тем более что из будки доносилось громкое мычание, перемежаемое торопливыми словами. То есть процесс шел весьма активно. Заглянув внутрь, увидел, что мычит «кожаный» в свою модную фуражку (это когда его поторапливали с ответами), но колется весьма активно. Поэтому по итогам очень быстрого допроса выяснилось, что вороги планировали меня привезти в дом купца-миллионщика Хлынова, что в Чашинском переулке недалеко от Никитского бульвара. Привезти, упаковать и доложиться о выполнении задания.

Ну, в общем, как я и ожидал – чекистов к этому делу подключать не решились, так как в этом случае могло возникнуть слишком много ненужных вопросов, вот противники и воспользовались своими силами. Именно поэтому и дом купца, и такие неумехи в группе захвата. Нет, чекисты тоже в массе своей пока не блещут, но эти уж совсем какие-то лохи. А уж если учесть, что все их действия были насквозь противозаконными (ну не было у них никаких прав меня арестовывать, даже если бы я был насквозь жуликом), то количество косяков за «оппозиционерами» возрастало с каждым шагом.

У меня же прямо наоборот – как командир отдельного специального подразделения Красной армии, я должен был немедленно пресекать все проявления контрреволюции, вплоть до расстрела на месте. Вот получается, что и пресекаю…

Далее Марк (так звали «кожаного») поведал, что он успел доложить по телефону о провале задания, и теперь его очень ждут для выяснения подробностей. При этом ждет не кто-нибудь, а сам Абрам Захарович. Также выяснилось, что при нем обычно находится двое охранников, да в самом здании постоянно пребывает от трех до пяти человек.