Дмитрий Раевский - История Наврунга

Той был совсем еще ребенком и плохо понимал, что с ним произошло. Такова защитная реакция детской психики – не вдумываться, не анализировать даже самые ужасные события жизни. Он сидел в уголке и тихо всхлипывал, периодически шмыгая носом и косясь на огромного шаммара, расположившегося на палубе.

Так продолжалось несколько часов, пока усталость от перенесенных событий не навалилась на его плечи тяжким грузом и он не провалился в тяжелый без сновидений сон. Проснулся он оттого, что почувствовал перемены в своем положении. Он открыл глаза и с удивлением понял, что его несет, как рулон ткани, перекинутый через плечо, один из великанов. И с такой высоты Тою было странно наблюдать удаленность пола и близость потолка.

Ночной переход до Тамулонга отец с сыном не забудут никогда. Кони Грунга несли легко, и в эту безлунную ночь казалось, что сами божественные Упадана спустились с небес, чтобы помочь гонцам спасти близких им людей. Горцы больше надеялись на свои ноги, а жители долин, коими являлись люди Грунга, больше доверяли коням. И в эту ночь кони были крыльями в их стремлении. Полностью доверившись проводникам и волшебным коням, отец с сыном мчались вниз, в долину, где их ждала встреча, от которой зависели жизни многих и многих людей, и сознание неотвратимой опасности, уже распростершей свои черные крылья над крышами их домов, придавало им мужество героев древнего эпоса.

Когда заря превратила тьму в серую мглу, а кони захрипели от продолжительного бега, перед взором путников открылась удивительная картина: с холма, на котором они в тот момент оказались, город был виден как на ладони. Тишина утра была совершенно нетронутой, и только звуки их движения нарушали ее таинственный покров, укрывающий местность сном и легким туманом. Почуяв близкий отдых, кони прибавили шаг, и вскоре городские стены были за их спинами, а дом Благородного Гьянга просыпался от настойчивого стука. Хозяин уже не спал, когда они примчались к вратам его дома, и, казалось, ждал их.

Слуга – юноша с непроницаемым, будто каменным лицом – проводил их в беседку для гостей, находящуюся между домом и вратами. Через несколько минут хозяин дома вышел к ним и жестом пригласил сесть. Проводники с тревожным видом замерли у входа в беседку, не решаясь войти, а отец с сыном, упав на одно колено, повторили почти то же, что говорили в доме Грунга:

– Благородный Гьянг, несчастье готово обрушиться на наши головы. Ужасные шаммары на черном, как ночь, вимане вечером позапрошлого дня хотели разорить нашу деревню. Мудрый Вануат почуял их приближение и отвел нас в ущелье, лишь мой младший сын стал их добычей, остальные спасены. Шаммары могут вернуться в любой момент. Не оставь нас в минуту скорби и стань нам защитой, святой Гьянг. Мой сын, преданный Манис, будет сопровождать тебя в твоих благородных делах и станет проводником в наших Горных краях. Дети Уважаемого Грунга, стоящие у входа, станут проводниками в его владениях, что ниже наших.

Когда отец Маниса и Тоя закончил речь, слезы текли по его щекам и последние слова вырывались из его уст подобно языкам пламени из печи кузнеца Голунг-шита, ковавшего самые лучшие плуги в округе. Видя волнение и боль горца, святой Гьянг жестом предложил просителям сесть.

– Твой сын попал им в руки… Они попытаются выведать в его сознании все, что ему известно… Известно ему мало… Они предпримут еще одну попытку нападения, но уже с использованием магии… Будет это… вечером завтрашнего дня. Спешим, у нас мало времени. Возьмите одного из этих проводников и скачите обратно. Возьмите моих лошадей. Завтра, когда тени начнут удлиняться, спрячьтесь как можно надежнее. Всем окрестным деревням сообщите этот указ. Все.

Святой Гьянг дал всем четырем гонцам амулеты и приказал не снимать их с шеи ни при каких обстоятельствах, пока ситуация не разрешится.

Неудача последней вылазки сильно озадачила Крокса. Каждый такой поход приносил убытки. Не только люди, но и виманы нуждались в питании. И если воины не требовали вознаграждения после неудачного похода, но лишь пищу, то виману было все равно, есть у хозяина питание для него или нет. Его резервуары наполняли эфиром – и он летел, не наполняли – не летел.

Эфир добывался из зерна. В подземных хранилищах зерно проращивали, и специальный насос для эфира впитывал силу прорастающих зерен, наполняя ею резервуары, – эта сила зерна и была тем, что потребляли ртутные двигатели виманов. И установки для откачивания эфира, и сам эфир были дороги: вчерашняя неудачная вылазка стоила примерно столько же, сколько шесть мужчин-рабов или десять женщин. Если к этому прибавить вознаграждение воинам, получалось, что удачным можно назвать поход, в котором удалось заполучить не менее двадцати рабов. «Еще несколько таких безуспешных походов – и придется продавать фамильные драгоценности, чтобы купить эфир…» – такие невеселые думы не выходили из головы предводителя пиратов Крокса.