Владимир Поселягин - Прапорщики по адмиралтейству

Добежав до усадьбы, нашёл дверь чёрного входа. Она была не заперта: видимо, ею ещё пользовались. Скользнул внутрь. Вот тут пришлось постоять, ожидая, пока с меня стечёт вода, да и босые ноги на некрашеных досках разъезжались. Я был если и не как корова на льду, то близко.

В коридоре было светло, хотя никаких источников света я не видел. Только из-под дальней двери, снизу, пробивался свет, судя по дрожанию, от свечи, но слишком яркий, на мой взгляд. Хм, ночное виденье?

Догадка почти сразу нашла подтверждение. Через дверь с улицы в коридор скользнули две девчонки лет шестнадцати, мокрые насквозь. Хохоча, отжали косы и стянули платья, а кроме платьев, на них ничего и не было. Я вжался в стену и чуть слюной не подавился, рассматривая статные фигурки. Хм, у одной на груди (классная троечка) отчётливо видны засосы. Эх, жаль, не я на этом лугу пасусь.

Скосив глаза вниз, я мысленно вздохнул, стараясь в реале дышать через раз, чтобы девчонки меня не услышали. Выскользнул, зараза. Торчащий член красноречиво свидетельствовал о том, что девицы мне понравились, как и о том, что на моих дырявых штанах ещё и спереди была прореха.

Вообще я жутко комплексовал в прошлой жизни, что у меня небольшой «инструмент», хотя от подружек жалоб по этому поводу не было. Теперь я начал комплексовать ещё сильнее. Я, конечно, мечтал заиметь «инструмент» побольше, но не настолько же. Такой и представить себе тяжело – не полметра конечно, но близко. Где я под него партнёршу найду – вот проблема.

Раньше я опытом и умением брал. Специально одну вдовушку нашёл (это уже после армии было), и та два года давала мне уроки, реально, я даже платил ей за это. Она была моей первой женщиной, и даже после того, как она замуж вышла, ещё полгода мы активно встречались, пока она в другой город с мужем не укатила. И пришлось мне снова подругу искать. А я ленивый, расшевелить меня сложно. Через пару месяцев нашёл, та со мной аж три месяца продержалась. И снова поиск.

Опытным путём я выяснил, что с молодыми девахами сложно, хотя и среди них оторвы есть. Вот с теми, что чуть старше, к тридцати, – с ними интереснее и проще. Может, и тут мне это поможет? А девицы так меня и не увидели, хотя я в двух метрах был, ушли голышом дальше, неся платья на руках, и скрылись за дверью. Их тут в коридор четыре выходило, и, кажется, обратная сторона лестницы была.

Я стоял в луже воды, что с меня стекла, и уже хотел было двинуть дальше, как дверь снова открылась. Вот хорошо, что я не закрыл её на засов, сейчас бы загрохотали по ней кулаки и всех бы на ноги подняли. В коридор, матерясь, вошёл тот халдей, его тут все уважительно и подобострастно называли Василием Ивановичем. Он командовал всеми слугами поместья.

Я снова вжался в стену, благо тот меня не видел. Слепо шаря руками и тихо матерясь, что не вынесли свечу, он встал у длинной лавки и начал снимать грязные сапоги: видать, не хочет оставлять следы. Зачем? Ведь всё равно девку какую пришлёт, она и отмоет. Ну и одежду верхнюю снял, ливрею, повесил её на гвоздь на стене. Она намокла, тяжёлой стала.

Я покосился на стоявшую в углу лавку. Она была короткой, на одного, но не табуретка (слишком низкая), а именно лавка. Когда халдей повернулся ко мне спиной, я сделал быстрый шаг, взял лавку в руку, и в два шага приблизился к халдею сзади.

– Кто тут? – дёрнулся он, но повернуться не успел: сидушка лавки обрушилась ему на голову.

Шумно получилось: и сам удар, и тот грохот, с которым его тело упало на пол, лицом вниз. Но вроде никто не обеспокоился. Замерев, я посчитал до десяти, после чего наклонился и быстро обыскал халдея. Самым ценным оказались сапоги и ремень с ножом. На ремне ещё два подсумка было, кожаных, наподобие кошелей. Ремень он сам успел снять, тот на лавке лежал, сапоги рядом стояли.

Я застегнул ремень на последнюю дырочку (для меня он всё равно был длинным), продел в него голову, надев наискосок через грудь, так, что он лежал на левом плече, свисая под правой подмышкой. Достав нож, я приставил острие к спине халдея, где сердце, и, мгновенно выдохнув, навалился грудью на рукоять, отчего клинок сантиметров двадцати пяти длиной весь вошёл в тело. Это тебе за рабство и плети. Мы, диванные вояки, – звери. Халдей дёрнулся, захрипел и замер. Мёртв.

Я плюхнулся на задницу и прислонился к стене, тяжело дыша. Отчего-то громко билось сердце, я весь покрылся липким потом, хотя и без того был мокрым от дождя. Только сейчас я осознал, что сделал, и никак не мог прийти в себя. Хотя понимал, что нужно поскорее встать, собрать хабар и бежать, иначе застукают тут, и совсем плохо будет. Чёрт, а как я в обычном форумном споре (подробностей приводить не буду) с пеной у рта доказывал, что нужно убить этих уродов… Теперь понимаю: убить не так и просто.