Петер Фехервари - Культы генокрадов (ЛП)

На протяжении месяцев великий труд Собирателя обретал форму, обвивая помещение чёрной паутиной неразборчиво-бредовых фраз. В её диковинные сплетения попадались бесчисленные символы: ангелы и орлы, звёзды и черепа, шестерни и освящённые клинки — и множество безымянных явлений, жаждавших обрести бытие .

Корпя над грандиозным узором, сновидец менял одно автоперо за другим, яростно пытаясь облечь свои грёзы в чернильные кружева реальности до того, как они ускользнут в ничто, и старался сохранить их смысл, хотя пока ещё не мог расшифровать его. Порой, когда чернила заканчивались, Собиратель вонзал острый кончик стила в запястье и выводил вязь кровью. В такие часы крестоносец трудился с ещё большим жаром, но ощущал, как в его сердце с воплем пробуждается леденящая ярость: он словно бы раскалывал цепи, что связывали губительную правду. Тогда бывший рядовой понимал, что может узреть — по-настоящему узреть — замысел Бога-Императора, но всегда отступал, страшась, что откровение ослепит его.

— Я не готов, — вновь поклялся сновидец, отбросил перо и опустошённо упал на колени — в нём не осталось ничего, кроме благоговения. Собиратель знал, что на самом деле письмена не принадлежали ему. Он был просто орудием Бога-Императора, бродячей душой на службе величайшей из сил. Эта истина одновременно принижала и возвышала крестоносца.

Чуть позже он осознал, что сажевая буря закончилась, и через потолочное окно сочатся лучики серого света. Пришло время вернуться к убогим реалиям войны за душу Искупления.

— Ложь крепка лишь настолько, насколько крепок последний человек, принявший её, — сказал сновидец божественному клубку на стенах.

После этого полковник Кангре Таласка, командир Восьмого полка Чёрных Флагов Вассаго и Собиратель Веры, встал на ноги и спустился из башни к своим бойцам.

Глава третья

Крест не узнал человека, представшего ему в зеркале. Он казался таким же чужим, как и имя, принятое фантомом на борту «Железной Каллиопы». Под сбритой бородой и волосами, собранными в хвостик на затылке, обнаружилось вытянутое, педантичное лицо, скорее принадлежащее ученому книжнику, нежели солдату. Призрак вспомнил, что когда-то носил очки, любовно храня приобретенную в юности близорукость. В зрелые годы преподаватели академии требовали от него исправить зрение, но дух отказывался. Какая нелепая претенциозность для офицера Астра Милитарум…

— Ты даже в мир смерти отправился, нацепив очки, — высмеял он незнакомца, который, разумеется, тут же передразнил Креста в ответ. — Дураком ты был, Эмброуз.

Глаза ему вылечили на Тетрактисе, и, по иронии судьбы, всего лишь через пару недель фантом лишился одного из них, попав в засаду. Тот, что уцелел, по-прежнему видел острее, чем два близоруких вместе, но не замечал ничего важного. Крест понял это лишь после того, как сдружился с Арикен.

— Теперь не забывай, — предупредил он двойника.

Надев чёрное кепи, полученное от проповедника Лазаро, Эмброуз вышел из кельи, которую выделили ему в церковной обители. Помещение не охраняли, но Креста это почти не удивило. Куда бы он сбежал, в конце концов?

«Кораблей больше не будет, — сказал ему прошлой ночью комиссар Клавель, когда гвардейцы уходили из ангара. — Мы одни встретим то, что надвигается на нас».

Политофицер говорил тихо, так тихо, что даже проповедник не расслышал его слов. Крест не желал секретничать с этим белоглазым убийцей, но ощутил, что Клавель не лжёт. Значит, единственный способ спастись от этого , чем бы оно ни было — пройти путь до конца. Эмброуз принял свою судьбу в тот час, когда украл паломническую рясу и сел на челнок до Искупления.

«Искупление… Всё дело в этом чёртовом имени, — подумал Крест. — Я не мог доверить твою жизнь такой планете, Арикен. В её названии мне всегда виделась ловушка».

Шандор ждал его в алтарной части храма. Как и остальное здание, сопрестолие было собрано из модульных панелей, но жрец украсил его символикой Имперского Кредо: молитвословами, дешёвыми гобеленами и массово производимыми иконами, замаскированными под реликвии. Бывший капитан не ожидал увидеть столь убогие безделушки в церкви мира-святыни.

— Так-то лучше, — заметил Лазаро, взглянув на бритое лицо и чёрный мундир Креста. — Теперь ты похож на солдата.

— Где мои друзья? — спросил Эмброуз. Когда офицеры уводили его из ангара, сгрудившихся вместе паломников по-прежнему держали внутри.