Василий Лазарев - S-T-I-K-S. Гром

Так я провалялся три дня или может быть неделю? Но всё когда-то кончается и мне пришлось открыть глаза. Первую кого я увидел это была Наташа. Она сидела рядом на стуле и читала книгу. Я прокашлялся, и она обратила на меня внимание. Её глаза широко распахнулись, и она ничего не говоря выскочила из палаты. Наверно испугалась. Неважно значит выгляжу. Ну ладно посплю тогда ещё. Не буду пугать, а то, как завизжит и всё. Но визжать она не стала, но вернулась назад с целой делегацией. Первым в палату вошёл Медведь и навис надо мною как гора. Из-за него выглядывал Феликс, от которого хорошо так пахло игристым, и он глупо улыбался. За ними в комнату вошёл ещё кто-то, но я не видел кто. Только слышал.

– Гром, хочу тебя расстроить, – загробным голосом повествовал прапорщик – твоё ружье испортили.

– Надо думать, там такая суматоха началась, – согласился я.

– Нет, его испортили ещё здесь до выезда. Ночью, когда мы уснули пьяными. В дробовике начисто отсутствовал курок. Поэтому не было выстрела.

– О как. И кто же такой добрый отправил меня на фронт без ружья?

– Ты сам то, как думаешь? – многозначительно сказал Медведь.

– Альфа наша. Кто ж ещё.

– Вот так-то.

– Тогда почему я живой? Прекрасно помню, как меня ударил лапой этот урод. Или ты мне снишься? – я скорчил гримасу, пытаясь понять есть ли у меня лицо.

– А вот здесь я не знаю, что тебе сказать. Ты убил его наповал. В падении ты умудрился выстрелить и снести голову руберу. У тебя из руки вырвалась здоровущая такая молния и почти в упор врезалась ему в башку. Любо-дорого смотреть. Сначала она треснула, а потом почернела и большими кусками осыпалась на песок. Он как бежал, так и упал на тебя, но вот только успел тебя черкануть по груди.

– Ага черкануть, – как эхо прозвучал голос Феликса – Мама дорогая.

– Это тот, что бежал первым? – вспомнил эту скотину с лапами больше меня ростом.

– Он. Я не знаю как это у тебя получилось, но он тут же окочурился. И падая сильно помял тебя.

– И что со мной? – с надеждой, что у меня осталось хоть что-нибудь спросил я.

– Это тебе врач сейчас расскажет, а мы пойдём. Ты выздоравливай. Потом у нас будет серьёзный разговор к тебе.

– Ааа… так мы оказывается до этого просто шутили? – я сделал страшное лицо. Наташка фыркнула от смеха. Феликс кивнул. Медведь подался на выход. В палате остался врач. Вернее осталась. Она стояла ко мне спиной смутно кого-то напоминая. Волосы ниже лопаток круглая попка под халатом. Или я уже брежу? И тут она повернулась.

– Не ждал? – у моей койки стояла Вероника и смотрела на меня как на покойника. Она подошла села рядом и провела рукой по моей небритой щеке. Потом нагнулась и поцеловала. – Что же ты так долго шёл? – с укоризной спросила она.

– Куда? – не понял я.

– Ко мне дурачок, – теперь понял и улыбнулся. – А мы ведь с тобой могли встретиться ещё в Братске.

– Я там был с 87 по 89 года, – сказал я пересохшим ртом. Она дала мне пить.

– Ого. Мне тогда было 8 лет. Ты бы меня не запомнил.

– Когда ты сюда попала? – спросил я.

– Почти два года назад. Тебе уже Феликс рассказал, что я из Шанхая пришла? Так вот там меня тоже чуть не выдали замуж. И здесь то же самое. Кстати, сегодня должна была быть моя свадьба.

– Надеюсь не будет? – я немного занервничал.

– Нет, конечно. Зачем мне этот псих, когда есть ты. Ты же меня не бросишь? – шутливо положила свои руки мне на горло Вероника.

– Только не души. Куда же я без тебя. Я как увидел так сразу и втрескался. Без вариантов.

– Врёшь! – рассмеялась она.

– Точно тебе говорю. Прямо сразу. Зуб даю, – я несколько раз подряд быстро кивнул как заведённый.

– А я на следующий день.

– В трактире?

– Ага. Когда ты впился в меня как вампир. Слушай тут такое дело… – она теребила край одеяла.

– Говори, – прокаркал я.

– Нам здесь жизни не будет, – она сказала «нам»! – Твоё ружье не само сломалось. Матвей не простит тебе унижения. Он противен многим людям. Я поздно это поняла. Леший, например его терпеть не может. Он тебя спас, вколол спек и дотащил вместе с Медведем ко мне. У Матвея и так проблемы с авторитетом, а когда ты его отделал у трактира, вообще с тех пор на люди не показывается. Идёт слушок, что хотят переизбрать главу стаба. Есть люди, которые не прочь усесться в его кресло.

– Вот уберут его и правильно. Почему жизни то не будет? – как же в горле пересохло.

– Потому что я за тебя боюсь. Меня то никто не обидит. Я священная корова. Знахарь! Меня даже пальцем нельзя тронуть. А тебя сейчас убрать легко можно. Отравить. Зарезать во сне. Мы здесь не отходим от тебя уже целую неделю. Медведь спит в соседней комнате. Я здесь. Ещё троих человек затребовала у Лешего. Понял теперь?