Александр Быченин: Егерь. Последний билет в рай. Котенок (сборник) (litres)

– Нет! Не желаю становиться убийцей целой расы!

Опять…

– То есть не летишь? Тогда выметайся. Через часок вернусь, не переживай.

Варвара презрительно фыркнула и освободила дверной проем.

– Термоплед возьми в аварийке! – крикнул я, хлопнув по сенсору внешнего люка. – Свежо за бортом.

– Пошел ты! – огрызнулась девчонка. – Петрович, миленький, ты же не полетишь с этим… этим!..

Еще как полетит. Иначе без кальмара на месяц останется. И вообще, что за нафиг? Кто-то субординацию отменял?

Кот мысленному посылу внял и остановился у среза люка, так и не решившись высунуться наружу. Варька еще немного помялась, зябко кутаясь в плед, потом отступила на пару шагов, чтобы не мешать маневрам. И, каюсь, я не удержался – перед тем, как захлопнуть люк, громко высказал одну простую мысль:

– Варь, а как насчет соучастия? Путем бездействия, а? Ты же меня не остановила, получается, тоже виновна!

Света, падавшего из дверного проема на девушку, хватало, чтобы понять, что та зарделась, но отвечать столь же ехидно она не стала. Только сильнее сжала губы, чтобы не разрыдаться. Таки достал я ее. А ведь раньше думал, что она совсем непробиваемая. Всегда неприятно разочаровываться в людях. Я это о себе, если что. Все-таки реально циничная скотина.

На сей раз извращаться не стал, подобрался к лодке прямо на катере, благо тот мультисредный. Правда, пристыковаться к шлюзу не получилось, габариты не совпали, зато и плыть далеко не пришлось: зафиксировав свой юркий аппарат в непосредственной близости от знакомого смахивающего на беззубые челюсти люка, выскользнул за борт через собственный мини-шлюз, размещенный в днище суденышка. Доступ к нему открывался из пассажирского салона, всего-то и нужно было залечь в ванночку под сдвижной напольной панелью и дождаться, когда та скользнет обратно на законное место. Понятное дело, в воду я полез в наглухо загерметизированной броне со свежим патроном-регенератором. И коннектор врубить не забыл – сейчас Петрович был совсем рядом, несколько металлических переборок не в счет. С собой я его не взял, да тот и не настаивал. По большому счету, можно было его с Варькой оставить, чисто на всякий случай, но тут я совредничал. Ибо нефиг.

В субмарину проверенным способом пробрался быстро, к тому же уже знал, чего ждать, потому на всякое-разное (зачастую тошнотно-отвратное) не отвлекался. Только на всякий случай врубил камеру на кошачьем ППМ и вывел миниатюрную картинку в угол забрала. Петрович тот еще шкода, да и за Салагой краем глаза стоит посматривать. Будем надеяться, ничего сотворить не успеют.

Коридор встретил меня еще более тяжелым духом стухшей крови, а из ходовой рубки, происходи дело на поверхности, наверняка бы вырвался рой зеленых мух, едва я приоткрыл люк. Я даже машинально пригнулся, слишком уж яркой воображаемая картинка получилась. В остальном никаких изменений: комп активирован, удаленный доступ установлен. И именно сейчас он мне ни к чему. Придется вырубить, а подводников отправить в игнор, хотя они однозначно попытаются до меня докричаться. Ну и бог с ними, как-нибудь отбрешусь. В крайнем случае дядю Сашу подключу – после такой подставы он просто обязан принять основной удар на себя. Я вообще человек маленький…

Одолеваемый этими невеселыми мыслями, я принялся методично тыкать бронированным пальцем в дисплей коммуникационной системы. Получалось не очень – столетняя матрица порядком потеряла в чувствительности, а снимать перчатку категорически не хотелось. Так что пришлось мучиться, раздраженно чертыхаясь под нос. По этой причине я не сразу заметил странность в поведении питомца. Вернее, что-то такое свербело в мозгу, но взгляд на картинку с ППМ я скосил лишь тогда, когда Петрович бесцеремонно прошлепал в пилотскую кабину и взгромоздился на пульт, почти упершись носом в блистер.

– Эй, ты чего там высмотрел?

– Стр-ранное-у-а-а-а!..

Ага, в своем репертуаре. Ну-ка, ну-ка… Я перевел камеру в «стереорежим» и остолбенел: за сверхпрочным стеклом, в каких-то сантиметрах от Петровичева носа клубилась тьма. Сначала это было чуть заметное лохматое облако, но с каждой секундой оно становилось все плотнее и компактнее, а заодно и обзаводилось знакомыми очертаниями…

– Коте-о-онок…

Судя по мысленному «голосу» (да и синтезатор коннектора среагировал), мой напарник находился в состоянии глубокого… скажем так, офигения. Да и я был почти в шоке: едва сформировавшаяся гротескно-неуклюжая… хм… сущность неуверенно подергала грубо очерченными лапами, робко махнула хвостом, а потом вдруг приникла носом к блистеру. Точь-в-точь как некогда афалина Варька на Нереиде. И мало того, начала тереться головой о стекло, явно выказывая расположение к оторопевшему Петровичу. Полупрозрачный шлейф из одноклеточных водорослей еще больше усиливал шок.