Виктор Аркин - Выкормыши. Том первый

Сегодня Сорог ехал один. Оба цилиндра верной Плотвы, задыхаясь от наполненного солью воздуха, проталкивали мотоцикл и пилота сквозь вечерние сумерки Пустоши.

Когда-то давно он выжимал бы из мотоцикла все без остатка, дышал бы через газик и прикидывал, сколько понадобится алкоголя, чтобы вывести из организма поганые изотопы цезия.

Сейчас всё было иначе. Гашетка откручена всего на две трети от максимума, лицо прикрывала только плотная арафатка – да и то больше по привычке, чем для защиты от пыли. Пыли в обычном понятии в Пустоши не водилось, а вот вездесущая соль кристаллизовалась на любом влажном предмете. Сорог облизнул губы – от соли арафатка все равно не спасала.

Сама по себе Пустошь представляла собой идеальную трассу. Ровная корка спекшейся за века светло-серой породы не имела ни колдобин, ни выбоин, коими славились дороги родины. Такая поверхность раскинулась на сотни дней пути окрест. Однообразие серой равнины нарушалось редкими каменными островами, на которых жили местные, да разноразмерными зелёными лужами. Лужи эти, правда, случались размером с озеро или даже море, но глубиной были от силы по щиколотку, поэтому более благозвучного названия получить не могли.

Одним из неприятных свойств луж была их подвижность. Растворяя верхний слой солончака, зелёные пятна достаточно быстро перемещались в только им понятных направлениях. В отличие от островов нанести их на карту было нельзя. Ездить по ним тоже не стоило.

Понемногу темнело, но дорогу до Кузниц Сорог прекрасно знал и без карт. Тем более что езды оставалось от силы часа пол, и это если не ставить рекорды скорости.

Справа виднелся островок, настолько крохотный и крутобокий, что никак не подходил для заселения. Может быть, именно поэтому практически весь южный склон порос местной кривой и узловатой берканой. В любом другом месте чёрно-белым стволам и похожему на папоротник подлеску быстро нашли бы применение.

В луче дальнего света фары показался отблеск зелёного. Сорог чуть сбросил скорость и вгляделся. Не показалось! Сразу за островком поперёк его пути тянулась лужа. Не так чтобы уж очень большая, но объехать придётся.

Он уже обошёл по кривой дуге б о льшую часть препятствия, когда метрах в двадцати перед ним мелькнула белая фигура лисы. Лисы водились на Пустошах, равно как ещё несколько десятков видов животных, не представляющих опасности для человека. Встретить лису – это нормально, если бы не одно но. Лапы и серый мех зверя были забрызганы зелёным.

«Ни одна лиса по своей воле не полезет в лужу», – подумал Сорог и начал было оттормаживаться, когда стекло на обтекателе разлетелось мелкими брызгами. От удара мотоцикл повело. Справа долетел оглушительный грохот, спустя ещё секунду мотоциклист почувствовал, как соль, протерев кордуру штанов, вспарывает кожу, заставляя левую ногу пылать от боли.

Из подворотни с другой стороны проспекта вышел Грамыч.

Снова нёс куда-то стопку плоских разноцветных картонок. Именно (ну почти) из-за пристрастия к коллекционированию грампластинок тощий инженер и получил своё прозвище. Остальные причины выдавал сизый нос.

Жара стояла страшная, помимо собственно кошмарной по меркам Малых Чесноков температуры в 31 по Цельсию угнетало ещё и полное отсутствие ветра.

Грамыч перешёл дорогу и, не замечая никого, двинулся по проспекту в сторону сквера.

Сорог сидел на остановке у ломбарда и лузгал семечки. Вроде и не гопник, но ещё с прошлого тысячелетия от этой привычки избавиться не мог. Примерно как страна от киберПутина. Но семки – роднее и ближе!

– Здорово, меломан!

От отклика Грамыч подпрыгнул и чуть не выронил ношу.

– А… Привет! – видно как собеседник пытается вспомнить имя и не может. – Как твоё ничего?

– Не трет, не жмёт, – отозвался Сорог. – Куда спешишь?

– Да вот на рынке… – глаза Грамыча засияли, – у барахольщиков урвал пластинку «СашБаша». Ну и ещё парочку. Надо до дома отнести.

– «СашБаш», – сплюнув лузгу, протянул мотоциклист, – давно его не слушал. Янку – бывает, Летова – тоже… А этот-то тебе на что сдался? Ты б ещё Окуджаву с Высоцким вспомнил.

Грамыч хмыкнул. Потом нежно поставил стопку пластинок на скамейку рядом. Пробежался пальцами по обложкам, движением фокусника вынул одну и буквально просиял:

– А! Каково?

– Да ладно… – Сорог немного оторопел, в основном от твёрдого знака в конце фамилии исполнителя и ветхости обложки. – Шаляпин? Он-то тебе зачем? Тем более на пластинке! Всё ж в Сети есть!