Валерий Желнов - Реактор-2. В круге втором [litres]

– Бывало лучше. Что произошло?

На лице друга появилось тревожное выражение.

– Ты что, ничего не помнишь?

– Помню, как меня Пастор метелил, а потом все как в тумане.

Плахов облегченно вздохнул.

– Ну, потом ты и не должен ничего помнить. Отделал он тебя что надо.

– Я рад, что ты рад.

– Да нет, – смутился Егор, – я не об этом.

– Где мы?

– В медблоке. В зеленой зоне реактора. Здесь обитают Темные. У них тут все устроено как надо.

– Расскажи, что произошло.

Друг покряхтел, словно собираясь с мыслями.

– Пастор мертв. Оксана его прикончила своей суперсилой. Когда ты вырубился, набежали солдаты. Они сначала хотели положить всех на месте, но Полковник им запретил. Нас отвязали, позвали медиков. Тебя отвезли сюда.

– Сколько я уже здесь?

– Недолго. Два дня. Мы даже удивлены, что ты так быстро в себя пришел. На тебе же живого места не было.

– Как Таня?

– С ней все в порядке. Стоит сейчас за дверью, ждет меня. Врач пока запретил всей толпой к тебе заходить, вот меня и делегировали.

– Оксана тоже там?

Егор помялся.

– Дима, Оксана в коме. Лежит в соседней палате.

Зорин приподнялся в кровати.

– Что? Почему?

Плахов пожал плечами.

– Врачи ничего понять не могут. Вроде с ней все в порядке, а в сознание не приходит. Видимо, всю жизненную силу истратила, когда Пастора кончала. Ты, Димон, главное, не волнуйся, придет она в себя. Обязательно придет.

– Что Полковник? – спросил Дима, опустившись обратно на подушку.

– Тоже мертв.

– А с ним что? Ранение?

Егор грустно усмехнулся.

– Инфаркт. Когда солдаты понабежали, он на полу лежал, за грудь хватался. Его сюда же отнесли, еще сутки тянули. Хорошо, что он в сознании все это время был.

– Почему хорошо?

– Перед смертью он собрал оставшихся офицеров – все, как на подбор, пацаны желторотые. Велел нас не трогать. Назначил меня командиром гарнизона, а Таню – командиром спецотряда. Так что теперь у нас крутые должности и куча недоброжелателей вокруг. Без него нас бы прикончили там же, в кабинете. Он сказал, что перед тем как мы атаковать начали, Пастор по рации с кем-то из своих связывался, докладывал, мол, путь расчищен, можете приезжать.

– Значит, будет война?

– Похоже, что будет. И поведешь нас ты, больше некому. Ты, главное, выкарабкивайся быстрей.

Плахов помолчал.

– Дима.

– Что?

– Он Захарчука убил.

– Кто?

– Полковник.

– Как?

– Когда мы с Томска тогда сдристнули. За то, что Михалыч нас отпустил, да еще и машину дал.

У Зорина уже не осталось сил ни злиться, ни горевать. Он просто закрыл глаза. Егор еще некоторое время сидел рядом, молча теребя полу белого халата.

– Ну, я пойду, – сказал он, наконец, – выздоравливай.

Он поднялся с места и вышел за дверь.

Дмитрий продолжал лежать с закрытыми глазами. В голове было пусто, и только одна мысль, подобно испуганной канарейке, билась в мозгу: Лена. Ленка. Она у них. Хоть бы с ней ничего не случилось. Не дай бог. Ни с ней, ни с ребенком. Он же их голыми руками рвать будет, если что. Зорин крепко зажмурился, пытаясь сдержать слезы.

Он вспоминал свою жизнь. Сейчас она представлялась ему длинной, узкой дорогой. Дорогой, выстланной трупами его знакомых, друзей, близких. Тех, кого он хорошо знал, и кого мельком встречал. Кого любил и кого ненавидел. Впереди тоже лежали распростертые тела, но у них не было лиц. Пока не было. И он шел по ним, поскальзываясь и спотыкаясь, к непонятной и неизвестной цели. Цели, которая, возможно, и не стоила всего этого.

Здравствуй, мой дорогой читатель. Ведь, если ты начал читать эти строки, значит, ты уже прочел книгу, и, соответственно, ты мой читатель? Еще несколько лет назад я и не думал, что буду произносить эти слова, обращаясь к незнакомым, невидимым для меня, но таким близким и родным людям. И породнила нас история, что удивительнее всего, придуманная и написанная мной. Сочинение историй, как мне кажется, сродни волшебству. Ты, сидя дома перед ноутбуком, придумываешь новый мир, который доселе никогда и нигде не существовал. Обустраиваешь его, заполняешь, устанавливаешь в нем определенные условия. Потом населяешь его выдуманными существами. И, наконец, в этом новом, но все еще пустом мире появляется главный герой. Он быстро обрастает близкими знакомыми, любимыми, врагами, куда же без них. Автор, пробуждая в себе чувства, эмоции, стремления, иногда чуждые ему самому, наделяет ими всех только что рожденных его воображением новых людей. Спустя несколько часов, он откидывается на спинку кресла, с трудом выпрямляя затекшую спину и щуря красные, слезящиеся глаза. И понимает, что где-то, возможно, в параллельной Вселенной, на конце одной из хитросплетенных нитей бесконечного макрокосмоса, появился новый мир. Ничего не напоминает? Да, понимаю, нескромно. Я бы даже сказал, самонадеянно и нагло. Но что делать? И теперь автор просто обязан взять на себя ответственность за этот мир и за тех людей, которыми он его заселил. Когда-то, в не таком уж далеком 2013 году, я решил попробовать себя в написании чего-нибудь, что содержит больше десяти слов. Я придумал историю и начал, как мне тогда казалось, писать роман. Мои герои шли куда-то, сражались, влюблялись. Я вел их вперед, еще сам не зная, чем все закончится. Но через какое-то время мне надоело, и я бросил это, как мне тогда показалось, бесполезное занятие. И вот что удивительно: буквально через неделю я вновь стал думать о моих героях. Помнится, перед тем, как завязать с писаниной, я завел их в болото. И я понял, что не могу их там бросить! Не имею права! Сторонний человек, прочитав эти строки, покрутит пальцем у виска. Как – не можешь бросить? Ты же их сам придумал. Да, придумал! Но они же существуют в моей голове. И они сейчас там, в болоте. И останутся там навеки, если я не выведу их оттуда и не приведу к цели. В тот же день я сел обратно за клавиатуру. Надо сказать, мои герои благополучно вышли из трясины и, преодолев множество трудностей, дошли, куда им было надо. После этого я успокоился. Теперь с ними все будет в порядке.