Сергей Семенов - Цена свободы [litres]

Парни часто обсуждали, что же случится с зараженными и мертвыми землями в будущем. Эстет, как обычно, любил пофилософствовать. Он все же взялся за писанину, иногда перед сном удалялся на веранду, где со старой ручкой корпел над бумагой. Михей в его творческие дела не лез – отводит парень душу, и пускай.

– Злые сами собой перегрызутся, добрые наплодятся. И заживем как раньше, – говорил Леха. И Михей знал, что товарищ прав. Что именно так все и будет. И, глядя весной на зеленеющие поля и леса, Мишка лелеял в душе надежду, что и вся земля когда-нибудь так же возродится и преобразится после долгой зимы.

Иногда к ним в гости наведывался Мороз, который основательно поселился в Джогино у одной вдовы и уже успел заделать ей ребенка. Бывшие путешественники за стопкой крепенькой вспоминали минувшие приключения.

– А я «Цикаду» разобрал, – как-то раз ляпнул Евгений, уже порядком захмелевший.

– Да ты чего, рехнулся? – подскочил Михей. – Как так-то? А вдруг пригодится, вдруг – лететь куда?

– Куда лететь-то? – серьезно глянул на него Мороз. – Все, отлетались. К земле я прилип, Мишань. Не хочу отсюда никуда.

И Мишка махнул рукой, в душе понимая, зачем Женька сделал это. И разговоры перешли на обыденное, житейское. Не нужно им было никуда лететь. Все самое дорогое, важное и бесценное собрала жизнь здесь, на маленьком клочке земли.

На соседний огород вышел дядя Ваня и присел на старую скамью у изгороди. При виде него тупая игла кольнула Михея под ребрами. За год Ромкин отец сильно постарел и сгорбился. Тогда, по возвращении, Мишка рассказал мужчине все начистоту. Он думал, что его будут ненавидеть, но старик принял все мужественно. Иногда, перебрав, он заходил к Мишке и тихо просил рассказать еще раз, как все случилось. Каждый такой рассказ давался парню с трудом, но он все понимал. После смерти Ромки у мужчины не осталось никого, и воспоминания о сыне стали его единственной отрадой.

Михей вздохнул и отвернулся. Сентябрьское солнце ослепило его, и парень долго щурился. Скрипнула дверь, и на крыльце показалась бабушка со старой кастрюлей. Дружок вильнул хвостом и понесся, учуяв запах еды. Старуха вывалила собачье варево в миску и позвала парней.

– Миша, Леша, пойдемте обедать.

Михей встал и потянулся, разминая мышцы. Хлопнул товарища по плечу:

– Пойдем, Леха, щей похлебаем, что ли. Работа – не волк.

Они ушли в дом, и только дядя Ваня остался сидеть на старой скамье. Он запрокинул голову, закрыл глаза, а солнце целовало усталое лицо и морщинистый лоб мужчины. Не так много осталось старику радости в этой жизни, искалечившей его, лишившей самого дорогого. Но сейчас тревога и грустные мысли ушли. Старик думал о чем-то своем, подставив лицо теплым лучам.

Бойко затрещала за изгородью сорока. Дядя Ваня встрепенулся и встал, глядя за огород с надеждой. Но не было там никого, только легкий ветерок шевелил ветви смородины. Старик тихо вздохнул. Иногда в деревню забредали нищие и путники. Просили еды и ночлега, и снова судьба-непоседа вела их дальше, по просторам необъятной родины. И в каждом таком бродяге дядя Ваня мечтал однажды увидеть своего чудом спасшегося сына.

Старик смотрел на позолоченную солнцем тропку, уходящую через огороды к полю и дальше – к лесу. Год назад по ней вернулись домой Мишка со своим новым товарищем. Дядя Ваня помнил, как потерявшая сына соседка каждый вечер стояла на задворках и смотрела вдаль. Она просто верила – и дождалась. И старик так же верил, несмотря ни на что.

Ведь человек живет, пока жива надежда.

Дядя Ваня точно знал – чудеса иногда случаются. И где-то там, за далекими горами и лесами идет незнакомыми тропами сквозь беды и лишения его самый родной человек.

И однажды он обязательно вернется домой.

И снова здравствуйте, дорогие читатели!

Вот и увидел свет мой второй роман в серии «Вселенная Метро 2033». И сейчас, когда поставлена финальная точка, можно выдохнуть и проанализировать творческий процесс и все, что непосредственно его касается. Кажется, что второй роман писать гораздо проще. Ведь есть уже определенный опыт, знание требований издательства, уверенность в своих силах. Наконец, есть понимание того, как нужно правильно делать (и как делать не надо). Но нет. Ты почему-то пытаешься взять на себя бо́льшую ответственность, боишься выдать халтуру, более трепетно относишься ко всему, что касается текста. В свою очередь, это сильно влияет на работу и сроки.