Евгений Щепетнов - Ботаник. Изгой

Ниточка слюны тянется из уголка рта девицы, розовые припухлые губки, испачканные краской так и напрашиваются на поцелуй…она даже в таком виде очень красива, а еще — невероятно мила. Есть девушки красивые, но какой-то хищной, неприятной красотой. Эта — миленькая просто до безобразия. Эдакий невинный ангелочек. Рупь за сто, что она еще девственница.

Открываю ей ротик, придерживая за нижнюю челюсть и опасаясь, что девица непроизвольно тяпнет меня за палец. Приставляю к ее губам бокал с приготовленным снадобьем и аккуратно вливаю содержимое в рот Диоре. Она глотает, не открывая глаз, кашляет — натужно, покраснев, а я, взяв ее за голову, пускаю в мозг девушки такой заряд исцеляющей силы, что девицу просто выгибает дугой! Она вскрикивает, дергается в судорогах, будто ей только что овладел оргазм, и обмякает на табурете, тяжело дыша и поводя глазами из стороны в сторону. Готово!

Кстати, похоже что и правда оргазм. Я слышал, что такое бывает, и нередко — неконтролируемая реакция организма человека. И неважно — у мужчины, или у женщины. Если пропустить через тело единовременно мощный поток исцеляющей энергии, результат будет именно таким — в девяноста процентов случаев.

По крайней мере мне так говорил мой учитель, а он-то знает толк в лечении. Хихикал, рассказывая — мол, теперь ты знаешь, почему лекари пользуются таким успехом у женщин. Стоит лекарю только захотеть, и женщина получит такой сочный оргазм, что не забудет о нем никогда и ни за что! И о лекаре, и об оргазме. Особенно это касается тех женщин, которых природа обделила способностью получать этот самый оргазм. А таких, как ни странно, очень даже солидный процент от общего числа особей женского пола.

Честно сказать, я тогда не особо заинтересовался этой информацией. Мне было четырнадцать лет, и я не собирался заниматься продажей снадобий для женщин, неспособных получить удовлетворение. Есть и гораздо более интересные темы, хотя и менее прибыльные. За снадобье, которое вызывает у женщин оргазм можно драть очень даже приличные деньги — опять же со слов моего учителя-лекаря.

— Что со мной было?! — Диора бледна, но хмель из нее выбило, как мяч из ворот вратарской ногой — Это…это было незабываемо!

— Ты была пьяна, я тебя немного полечил — поясняю я, не углубляясь в подробности.

— Да я не о том! — отмахивается она, и щупает живот, который только что перестал дергаться — Я о том…

Закончить она не успела, рядом послышался голос мужчины — холодный, презрительный, властный:

— Господин…не знаю, как вас там! Вы посмели прикоснуться к моей женщине! Танцевать с ней без моего разрешения! Вы обнимали ее, шептались с ней! Я имею честь вызвать вас на дуэль!

— В час дня, на плацу — обреченно вздыхаю я, и добавляю — Вы все с ума посходили, что ли?! Вы сегодня дадите мне поесть, в конце-то концов?! Задолбали своими дуэлями! Вам делать больше нечего, что ли?! Лучше бы службу несли как следует, а не ворон считали!

— Как ты смеешь?! Как ты смеешь?! Мерзавец, как смеешь?! Я вызываю тебя! Я вызываю тебя!

Да твою ж мать! Три гвардейца, один другого шире. Возвышаются надо мной, как три осадные башни. Тот, что начал первым — мужественно-смазливый, с квадратным подбородком на самоварной роже. Двое других погрубее, но тоже важные, преисполненные значимости. И где же я вас всех хоронить буду?!

— Я могу узнать, о какой даме вообще идет речь? — осведомляюсь я, глядя на первого «вызывальщика».

— Он даже не знает, о ком речь! — фыркает один из моих будущих поединщиков — Мерзавец!

— А по-моему — мерзавец, это ты! — не выдерживаю я — Тупой солдафон, который не умеет разговаривать с воспитанными людьми. Тебе баранов пасти, а не в гвардии служить!

— Да как ты смеешь?! — задохнулся мужчина, но я не дал развернуться его красноречию:

— Смею, смею, болван! И вообще — я не с тобой, ослом ушастым разговариваю, а с этим более-менее воспитанным господином. Он хотя бы воспитан и умеет разговаривать с незнакомыми людьми. А ты заткнись, и учись, как надо говорить с господами! Итак, господин, не знаю вашего имени…о какой даме идет речь?

— Об Омелии Флавии Корана, конечно же! — губы гвардеца сжимаются в тонкую линию, и после секундной паузы снова размыкаются — Итак, ваш выбор оружия?

— Дубинка! Боевая дубинка — не задумываясь выпаливаю я, и вижу, как кривая ухмылка наползает на лица гвардейцев. Ну да…провинциал! Только и умеют, что на кулачках, и на дубье махаться!

— И с вами тоже, господа! — добавляю я — Но только после того, как я отдубасю этого господина, который почему-то решил, что я положил глаз на его Омелию Фоавию Корану, которая мне совершенно неизвестна.