Михаил Шуваев - По ту сторону пространства [СИ]

— Это что значит?

— Шахта двенадцать, Уровень девятьсот шестьдесят семь тысяч двести тридцать четыре, Этаж триста сорок пять, — с интересом взглянув на него, ответил Ермолай и засмеялся. — Наблюдатель, я смотрю, ты не очень внимательно изучал матчасть.

Видя, что Ненароков не знает, что ответить, он успокоил:

— Шучу, шучу! Не каждый, даже при помощи мнемострима, за три дня все это воспримет. Повторение — мать учения. Поэтому: Станция-дебаркадер состоит из трех стволов. Каждый ствол из двадцати шахт, каждая шахта из миллиона двухсот тысяч уровней. Примерно, как я говорил. Каждый уровень — из пятисот этажей. На этаже — до пяти тысяч помещений. Кроме этого, каждый ствол имеет по несколько шлюзовых секторов. Ты там был, Наблюдатель, именно через них ты попал в Ствол Бета.

Алексей машинально кивнул, хотя осознать такой колоссальный объем внутренних помещений сразу было невероятно трудно, а Ермолай продолжил:

— Но и здесь есть свои загадки-непонятки. Некоторые выходные шлюзовые люки открыть невозможно. Такое впечатление, что они бутафорские. Ладно, пошли, мы на том уровне, где работают с модулем Эксплорер.

Наблюдатель и Ермолай вышли из лифта и оказались в холле совершенно белого цвета. Белым было все — и пол и стены и высокий потолок и редкие кресла и столики, расставленные кое-где. Равномерное освещение, не дававшее теней, скрадывало контуры стен и предметов и создавало полную иллюзию двухмерности окружающего пространства. Все кругом казалось плоским и безрельефным. Алексей даже приостановился на несколько секунд, привыкая к обстановке. Шедший впереди Ермолай обернулся:

— Да, мне тоже не очень симпатичен этот дизайн, но что поделаешь — местной ученой публике нравится.

Они свернули в ближайший коридор, в котором иллюзия двухмерности исчезла.

— Не против пройтись минут десять? — спросил Ермолай.

— С удовольствием, — искренне ответил Алексей, вовсю вертя головой.

Они проходили мимо множества дверей, на большинстве которых значились только номера, но попадались и таблички — «Лаборатория поливекторности одномерной метрики», «Вакуумная насосная станция», «Выморозка пространства горячей плазмой». Все это мало что говорило Ненарокову, но было понятно, что здесь занимаются серьезными, сложными исследованиями и экспериментами в области пространственной метрики.

Спутник Алексея продолжал уверенно и быстро идти по коридору. Ненарокову, который часто приостанавливался, чтобы прочитать ту или иную табличку или просто внимательнее присмотреться к незнакомой обстановке, приходилось постоянно догонять Ермолая. Один раз их обогнал на мэгвее человек в белом лабораторном халате. Скорость он развил приличную, и полы незастегнутого халата развивались и слегка хлопали позади него.

Наконец, Ермолай остановился около двери с четырехзначным номером и протянул ладонь к сканеру на стене. Раздался легкий щелчок и дверь дематериализовалась. Крепыш обернулся и, жестом пригласив за собой Алексея, шагнул внутрь.

Там, где очутился Ненароков, было много темнее, чем в коридоре, и ему даже показалось, что они с Ермолаем вышли на улицу. Внимательно приглядевшись, он понял, что стоит у стены гигантского ангара, посередине которого находится аппарат, отдаленно напоминающий летающую тарелку, в том классическом виде, как ее обрисовал и запечатлел американский придумщик польского происхождения Джордж Адамски в пятидесятые годы 20 столетия.

Ермолай сразу направился к тарелке, и Алексей последовал за ним. Пришлось пройти не меньше трехсот метров, прежде чем они подошли вплотную к аппарату, который висел в десятке метрах над полом. Алексей никак не мог понять, как же такой огромный ангар помещается внутри Ствола, и спросил об этом крепыша.

— Всё очень просто, Алексей. Принцип «Большее в меньшем». Вся Станция занимает в наружном мире в тысячи раз меньше пространства, чем имеет внутреннего объема.

Ермолай остановился, задрал голову, сложил руки рупором и прокричал:

— Аллё, Спиридон, ты здесь?

— Здесь, здесь, где же еще мне быть! — ворчливо прозвучало сверху. Ненароков тоже поднял голову и увидел, что от днища тарелки отделился диск и быстро, но плавно спускается к ним. На диске стоял, широко расставив ноги и скрестив на груди руки, высокий длинноволосый человек в белом халате.

— Ермолай, Пантелей, Порфирий, теперь вот Спиридон… — пробормотал себе под нос Алексей.

Но Ермолай услышал и обернулся: