Илья Саган - Пробудить бога

В подземелье было темно и душно. Раскаленный воздух скреб гортань, а вонь, словно от смеси свежего мяса и тухлятины, заставляла задерживать дыхание. Я шел, стараясь не наступать на валяющиеся под ногами камни. Мне нужно, очень нужно было дойти до большого зала незамеченным. И потому пробирался я тихо, осторожно.

Как бы узнать, где этот главный зал? В такой темноте даже слепой может дать мне фору со своим обостренным восприятием. Пошарив на ощупь, я наткнулся на шершавую стену. Значит, пока коридор. Сделал еще несколько шагов, снова поводил рукой и на этот раз никакой преграды не обнаружил.

Вспыхнувший свет застал меня врасплох, я вздрогнул и остановился. Даже не свет — мерцающее красно–багровое марево разлилось вокруг. В его сиянии я увидел Утреса, точно такого, каким он отлит в статуе темного храма: высокий, широкоплечий полудемон, с крыльями за спиной и косой смерти на плече. На сей раз на нем не было мантии с капюшоном, скрывающим лицо, и я смог рассмотреть покатый, нависающий над глазами лоб с блестящими, словно отполированными рогами и растянутый в подобии улыбки рот с парой торчащих клыков. А вот носа не было. На его месте зияли две уродливые дырки–ноздри. Длинные черные волосы были откинуты назад и заплетены в толстую косу, которую придерживала пряжка в виде черепа. В багровом свете кожа темного бога казалась огненно–красной. Я смотрел на него, затаив дыхание: какое же отвратительное и жуткое существо!

Украдкой оглядевшись, я понял, что нахожусь в огромном помещении, стены которого даже не угадывались. Везде мерцало красное марево, а вот рядом с Крехом оно сгущалось, становясь бордово–черным, словно он поглощал свет. Впрочем, возможно, так оно и было.

Бог Тьмы пристально смотрел на меня, но в его глазах я не различал ни зрачков, ни белков, просто два черных провала.

— Ты избранный, — наконец прогудел он, — ибо тебе дарована честь созерцать мой лик.

Сглотнув подступающий к горлу комок, я усмехнулся.

— Мне следует умереть от счастья?

Может, он и не ожидал такой наглости, но ничем этого не выдал. На его лице, если эту жуткую рожу можно так назвать, не дрогнул ни один мускул, низкий голос почти не изменился, в нем лишь появились требовательные нотки.

— Тебе следует помочь Марселю.

Опять завел свою песню. Скоро будет повторять ее, как мантру. Но и я не устану отказываться.

— Нет!

Уголок его губ дрогнул в саркастической ухмылке.

— Твоего согласия никто не спрашивает, глупый смертный. Тебе придется это сделать — таково желание самой праматери Мелизоры.

Склонив голову набок, я задумчиво (хотя и не без внутренней дрожи) разглядывал Утреса. В самом деле, чего это я заладил — нет да нет? Почему бы не узнать, что ему от меня надо?

— И в чем же должна заключаться моя помощь?

И снова его лицо осталось неизменным: похоже, он не сомневался, что я соглашусь.

— Сейчас — сдашь Треглав моим сторонникам.

Бипер тут же сообщил:

Получено задание: Открыть городские ворота.

Как говорится, скромненько, но со вкусом. Еле сдерживая злость, я молча повернулся и двинулся к коридору, которым сюда пришел.

— Стой!

Я не выдержал. Обернулся и бросил ему в лицо:

— Из–за тебя погибли миллионы людей! Ты убил моих родителей, заразил сестру! И теперь хочешь, чтобы я помогал?!Да ни в жизнь! Гори в аду, урод!

Нельзя так с богами, ох, нельзя. Утрес дернулся, словно от пощечины, мгновенно расправил крылья и ринулся на меня. Я рванул прочь, в коридор, окутанный багровым туманом. Споткнулся о камень, упал, вскочил, чувствуя за спиной горячее дыхание Креха.

— Ха! — выкрикнул он.

Воздух дрогнул и вокруг что–то неуловимо изменилось. То же марево, те же стены — так в чем дело?

В очередной раз оступившись, я грохнулся на пол, и меня охватил леденящий ужас: вместо камней вокруг лежали живые человеческие сердца. «Тук–тук, тук–тук», — бились они в унисон. В животе все скрутилось в тугой клубок, я прижал ладонь ко рту, боясь, что меня стошнит. А наверху уже хлопали адские крылья.

Опустившись на землю, бог склонился надо мной, и я приготовился к смерти.

— Вставай!

Но сил пошевелиться не было. Получилось только зажмуриться, чтобы не видеть кошмарных сердец.

«Тук–тук, тук–тук…»

— Вставай!