Илья Тё: Война для Господа Бога

Создателя звали Ра.

Ра сотворил пространство, настолько огромное, что оно не поддавалось описанию, – гигантскую, чудовищную бездну, раскинувшуюся по всем направлениям в бесконечность.

Ра заполнил это пространство каменной Твердью – скальной породой, железом и кремнием, гранитными плитами и пластами базальта, распределив гравитацию так, чтобы плоть новорожденного мира не стягивалась притяжением в клокочущий ад из кипящих корпускулов, как в ядрах звезд и планет.

И не было верха здесь и не было низа, ибо повсюду, куда мог дотянуться разум Создателя, простирался лишь камень.

Внутри же каменной Тверди Ра поместил гигантские пузыри – вывернутые наизнанку планеты. Каждый пузырь напоминал пустой шар, заполненный кислородной атмосферой. Самый ничтожный из пузырей мог спорить размером с диаметром звездной системы, настолько он был огромен. И чтобы усилить сходство, внутри каждого из «пузырей» Ра зажег по звезде, чтоб освещать и согревать их. По воле Ра сотворенные звезды медленно пульсировали, освещая миры-пузыри тихим светом Луны в часы ночи, а днем вспыхивая ярким солнцем.

На внутренней поверхности планет-пузырей, со всех сторон ограниченных Твердью, Ра расселил своих клонов, как женщин, так и мужчин.

Клоны чтили его как «Ра», хотя милей ему было – «Хепри», ведь ему следовало отличаться от истинного бессмертного Божества!

Он нарек творение Твердым Космосом, и слово Его было верным, ибо в этой юной вселенной вместо мириадов парсек холодного вакуума, что разделяют миры в обычных вселенных, простиралась Бесконечная Твердь.

Люди же назвали новый дом Эшвеном, или Камнем, полагая свою необычную родину незыблемой и прочной, как неподъемная гранитная глыба…

Но они ошибались!

Убийца Ра уже шел по его следам…

Пятнадцатого дня месяца Фармутин, едва только стало светать, жителей Бургоса – славной столицы Вселенского королевства – разбудили крики многочисленных разносчиков газет, наводнивших главные улицы города – от аллеи Львов до авентина Бориноса. Кардинал Амир, архиепископ Артошский и глава всей Бургосской курии пребывал этой ночью в Пашкот-паласе, в старом Ново-Апостольском дворце, и вышел на обширную лоджию, чтобы полюбоваться видом пробуждающейся столицы.

«Новизна» Ново-Апостольского дворца была, конечно, относительной, поскольку в таком виде он существовал уже без малого две с половиной тысячи лет и был основан, как известно, сразу после завершения Господом Хепри-Ра колониальных войн, объединивших не только эшвенские Великие королевства – Артош, Артону и Аран с Боссоном, но и почти весь известный на тот момент мир.

Тогда, после покорения мятежных стран Антийского каскада, Господь отпраздновал свой послед-ний триумф и провозгласил Бургос столицей всех объединенных под его дланью земель. До этого его резиденцией как Двенадцатого апостола и как Первого Единого короля Эшвена считался то ли Стеллополь – главный порт Эльбиники, то ли вообще тайный город храмовников в Сакральной долине.

Поговаривали, что бесноватый король Боринос Победоносный, наследник светской власти Хепри и нынешний правитель, собирается перенести свою столицу поближе к морю, в деревушку где-то недалеко от Литавры и отгрохать там крупнейший на внутреннем море порт и помпезный город, призванный поразить окружающие Эшвен покоренные варварские народы нетленным величием своего архитектурного гения.

Некоторые называли даже имя возможной столицы – ГрейтБориБерг – «Город Великого Бориноса», или КароБерг – «Город Короля», предоставив Бургосу оставаться только религиозной и церковной столицей мира. Однако его высокопреосвященство кардинал Амир относился к таким мечтам-проектам с известной долей скепсиса, если не сказать презрения.

На личность придурковатого Второго Единого короля, обязанного Господу Хепри и престолом, и богатством, и даже просто военной безопасностью своей вселенской державы, Амир смотрел безо всякого уважения. Уж больно мелкой являлась личность монарха. А если личность мелка и неудачно скроена, полагал Амир, то и мечты у личности будут неправильные и дурные. Как бы там ни было, к строительству новой королевской резиденции только приступили, дочерчивая первые «прожекты» и насыпая первые дамбы на побережье, а столицей мира все еще оставался огромный, раскинувшийся перед кардиналом Бургос…