Айя Сафина - Падальщики. Книга 3. Испытание выживанием [litres самиздат]

Так вот не было здесь пожара.

Как только мы оказались внутри компьютерного зала и инженера смогли восстановить работу ламп освещения, все, что мы увидели – разбросанные стулья, столы, компьютеры, которые были опрокинуты паникующими во тьме детьми. Но ни одного следа огня. Как такое возможно?

Я увидел две отчетливые отметины взорванных снарядов по углам зала, но они лишь окропили стены сажей, которая поднималась до потолка, а там висели взорванные видеокамеры.

– Полковник, взгляните, – произнес Корвин.

Я не сразу откликнулся на его зов, мозг уже лихорадочно решал загадку и пытался отыскать организатора спектакля.

– Что это?

– Очень затейливые устройства взрыва, – Корвин протянул мне трубку, покрытую черной пылью, – мы нашли две у самой двери.

Корвин пару раз встряхнул трубкой и оттуда повалили остатки черного дыма.

– Это дымовые шашки, которые выпускают абсолютно безвредный черный дым.

– Так это была спланированная атака? – спросил я, уже зная ответ наперед.

– Думаю, мятежники хотели устроить переполох, чтобы напугать нас.

– Значит, детям ничего не угрожало?

– Абсолютно ничего. Это был розыгрыш.

– Не совсем. Это была диверсия.

Наконец Корвин стал соображать, правда слишком медленно.

– Они отвлекали наше внимание? – спросил он.

– Немедленно проверить тюремный блок! – прошипел я, брызнув слюной на футболку майора.

26 января 2071 года. 08:00

Тесса

Я ворвалась в лабораторию, как ураган, с порога вопрошая:

– Что с образцами?

Кейн, все это время дремавший прямо в рабочем кресле, дернулся от резкого пробуждения, спинка кресла прогнулась под его крутым рывком, и Кейн повалился на пол. Грохот тут же наполнил лабораторию жизнью.

Я хотела уже подбежать к нему на помощь, но потом вспомнила, что невероятно злюсь на него, и потому подавила всякую жалость к этому заносчивому типу, который думает, что может решать за всех.

После разговора с Арси (если это конечно можно назвать разговором) я отчихвостила Кейна так, что он покраснел как редиска, а потом взорвался на меня в ответ. Еще никогда мы не кричали друг на друга так громко, что нас слышали во всех углах гостиницы. Я вот не понимаю, как ему удается одновременно привлекать и бесить меня? Это природный дар или годы упражнений психологического насилия?!

Кейн встал с пола, отряхнулся, смерил меня обвиняющим взглядом и снова вернулся за ноутбук.

Я встала позади него.

– Давай, давай! Программа должна была закончить дешифровку ДНК! – подначивала я.

Кейн водил курсором по экрану, щелкал мышкой, и все его движения казались мне нарочито растянутыми, словно он хотел поиграть на моих нервах в отместку за обиды, что я нанесла его непомерной чести.

Кейн вывел на экран результат секвенирования ДНК трех образцов, что мы добыли вчера. Он впаял их в ДНК сыворотки, аминокислотные кирпичики тут же выстроились в нуклеотидные пары и вырисовывали расположение генов на длинной цепочке.

Спустя минуту Кейн тяжело вдохнул.

– Нам все еще не хватает частей, – произнес он хриплым голосом.

– Что?! – воскликнула я.

Нервы мои сдали конкретно. Я зашагала из стороны в сторону, готовая крушить все в этой чертовой лаборатории, которая все никак не может дать мне то, что нужно.

– Сколько еще тебе нужно образцов?

Я практически подлетела к Кейну, он даже слегка отогнулся от меня на своем кресле, а потом вспомнил свое утреннее падение и решил больше не рисковать, а потому встал и отошел подальше. От меня.

– Дело не в количестве!

– Да знаю я!

– Тогда зачем спрашиваешь? Я не знаю! Никто не знает! Мы буквально море прочесываем гребнем!

Кейн тоже начал кричать и тоже начал нервничать. Вместе нервничать было почему-то приятнее и странным образом успокаивало нервы, словно мы делили одно напряжение на двоих.

Я сделала два ну очень глубоких вдоха, чтобы унять внутреннего Халка, подошла к Кейну, схватила его за плечи и заставила посмотреть на себя.

– Кейн, что нам делать?

Я говорила спокойно, ровно и всеми силами своего еще человеческого мозга посылала ему флюиды с требованием не говорить «Я не знаю», а дать ответ, дать направление. Только он может его определить.

Не знаю, что конкретно сработало, может, мои брови домиком, может, моя цепкая хватка, под которой хрустели его сухожилия в плечах, но флюиды были услышаны.

– Нам нужен всего лишь один. Самый выдающийся из них. Только один. Но правильный! – ответил он, глядя мне в глаза, не моргая.