Степан Кирнос - Падение ангелов

Доуху прыгает, поднимаясь из ямы-воронки и подбегает практически вплотную. Всё затопил плотный огонь, концентрация которого такова, что сам воздух нас настолько горячим, что обжигает воздух, разрывы снарядов вздымают столбы мусора тут и там.

— Капитан, — связался Андронник с О’Прайсом. — Мы смогли восстановить один стодвадцатимиллиетровй миномёт и нашли к нему боеприпасы.

— Давай! — кричит офицер. — Стреляй за линию. Не задень герцога!

Когда, незаметный для солдат врага и шагохода Доуху подобрался практически вплотную к неприятелю, «дуло» ружья венчалось светом, настолько ярким, что герцог зажмурился, даже несмотря на работу визоров. Энергия, огромное количество испепеляющего тепла, ударило в крепление конечностей и «торса» шагохода. Металл сначала стал красным, а затем стал капать и отваливаться жёлто-белыми кусками, военная машина будто бы застонала и её ноги подломились, лишившись сил — провода сгорели, крепления расплавлены.

Доуху, смотря на поверженного врага, изрешечённый пулями и лазерными лучами, в почерневшем доспехе, ощутил некое облегчение. Это похоже на чувство выполненного долга, его отпустило нечто, обиды, ненависть, злоба — разжали свои челюсти, и мужчина ощутил свободу. Он делает шаг вперёд, и его душа выпорхнула из тела, которое в малиново-чёрное броне завалилось на бок.

Противник пошёл в последнюю атаку. Боеприпасы имперцев на исходе и поэтому они стали беречь их, пока сумбурной толпой разрозненные кучи мятежников подбираются к линии обороны, но заметив «провал» с одной стороны целой гурьбой стали туда стекаться. Сепаратисты, словно ведомые, под завывания орудий и работу миномёта решили раздавить оборону с одной стороны и вскоре большая часть сил оказалась в кармане.

О’Прайс, медленно отстреливающийся у раскружённого джипа видит положение, видит то, как кулаком пехоты, враг пытается сокрушить их, размолов правый фланг. Этого и ждал капитан. Он с упоением прикладывается к передатчику и командует:

— Стражи Шпиля, ваш выход!

Из руин, ближе всех расположенных к городу, из дверей, который скрывали входы в зачищенные ранее «Стражами» бункеры. Они появились словно из ниоткуда, покрытые серебром и плащом гнева солдаты, явились словно ангелы ужаса. Их алебарды сокрушили хрупкие тела врагов, и ими, под брызги крови, треск костей и крики агонии они прорывались вперёд. Кто-то из тяжёлого оружия буквально в упор разорвал первые ряды наступающих, оставшихся на краю нападения.

Маневр удался — «Стражи», будто бы жнецы смерти, размахивают массивным оружием среди дрожащих врагов. Их алебарды опускаются и вздымаются, раскидывая предателей, а те, кто с тяжёлым оружием расчищают себе путь инфернальной огневой мощью. И противник вскоре, когда весь правый фланг оказался засыпан телами мятежников, вздрогнул и стал отходить.

О’Прайс был готов был обрадоваться маневру, как его приёмное устройство разразилось новыми сообщениями:

— Капитан, к вам подходят силы Великого Израиля и Аравийской Конфедерации при сопровождение пяти «ультрамеркав». Как слышите!?

— Вас слышу, — О’Прайс сменил канал. — Данте, где вы там, что б вас побрали!?

— Ждите, скоро всё кончится.

— Скорее! Нас серьёзно прижали, а тут вдовесок, ещё и союзники их к нам подбираются!

Данте отключился, когда О’Прайс ему сообщил о приближении новых сил противника. Он с нетерпением взирает на трёхметровые медные ворота, которые облепливают взрывчаткой и ожидает, когда они будут сметены. Сзади него лежит множество тел — золото-чёрной форме имперцев и сине-белой экипировки солдат Коринфа, которые лежат на чёрно-мраморном полу. В огромной зале, за минуты до связи, доходил до конца последний бой воинов Дворца, которые с честью выполнили последний долг. Данте, ступая через витиеватые коридоры и пробиваясь сквозь оборонные преграды в виде постов, они вышли в зал перед местом, где заседает командование страны — подобие парламента и правительства.

Сам Данте стоит в опалённом, покрытым сажей и кровью доспехе, смотрит на выживших солдат. Он с нетерпением ждёт встречи с теми, кто устроил и поддержал эту страшно-безумную смуту.

— Капитан, — обратился один из выживших пятнадцати солдат. — Всё готово, вся придворцовая охрана нами подавлена. Там, за воротами, никого нет.

— Взрывай, — приказал капитан, когда спрятался.

Раздался оглушительный хлопок и ворота с трезвоном погнулись и слетели с петель. Данте ворвался вовнутрь и через прицел стал искать цели, которые представляют угрозу, но никого не нашёл. Вместо возможного врага он смотрит на перепуганных мужчин и женщин в различной одежде, начиная от гражданской и заканчивая военной. Они оказались в большом, сверкающим белым начищенным мрамором, амфитеатре, где несколько сотен человек ожидают, что их сейчас положат. Данте видит страх в глазах людей, которые смотрят на солдат Империи, медленно растягивающихся по всему амфитеатру. По душе пробежала волна облегчения от того, что война вскоре закончится, но она моментально меняется ударной волной гнева, который испытывает Данте при виде греческих владык,