Андрей Белянин - Дочь Дракулы

– не умничать!

– повышать самообразование!

– одеваться скромно и желательно не краситься, не выделяться, чтобы не провоцировать маньяков-насильников!

– одеваться ярко и эффектно, краситься, делать маникюр и укладку, чтобы не быть синим чулком!

…И так далее, и тому подобное, и много чего ещё, предела этому нет и не будет.

Все эти противоречивые пункты собираются в одну охапку, намертво сбиваются духовными скрепами и обывательскими предрассудками, не имеющими ничего общего с реальностью. Виктимблейминг, или в простонародье «самадуравиновата», касается всего, что может внезапно пойти не так в жизни женщины.

Заболел ребёнок? Самадуравиновата, плохая мать. Роды через кесарево? Дуравиновата, никакая ты не мать. Устаёшь на работе? Самадуравиновата, сиди дома и вари мужу борщи. Сидишь дома и варишь борщи? Дуравиновата, иди работай, не загоняй несчастного мужика до инсульта. Мало детей? Дуравиновата, надо рожать, дети – счастье. Много детей? Самадуравиновата, куда столько рожать? Изнасиловали? Самадуравиновата, зачем вызывающе одевалась? Одевалась скромно? Всё равно самадуравиновата, зачем ты ходишь по темноте, по малолюдным местам, по дворам, по паркам, сидишь в кафе, ездишь в такси, заходишь в лифт, не смотришь по сторонам/смотришь по сторонам, дышишь, существуешь. ТЫ ВСЁ РАВНО ВСЕГДА ВИНОВАТА!

И вот сейчас в моей комнате стоял озабоченный румын с керосиновой лампой и томно дышал. Я села в постели и, собственно, уже приготовилась ко всему. Он дождался, когда я останусь одна, собирается напасть и изнасиловать? Конечно, я могла бы убить его.

Но что, если ему на смену придут те уроды с несвежим дыханием и омерзительным видом? А сколько ещё нечисти и нежити может присоединиться к ним? Со всеми я всё равно не справлюсь.

Драгоценный папочка-вампир вряд ли мне поможет. Он и сам предлагал мне стать женщиной с кем-нибудь, хоть с Бесником. Да уж лучше с ним, чем с теми. Хотя лучше умереть! Любая женщина боится изнасилования, особенно когда знает, что в любом случае окажется виноватой в глазах общества.

– Что тебе нужно? Не вздумай ко мне лезть! – как можно более грубо сказала я, стараясь придать себе грозный вид. Какое там! Съёжившаяся на кровати, дрожащая, хрупкая девушка – кого я могу сейчас напугать или остановить?

– Нам нужно уходить, господарша, – внезапно заявил румын.

– Куда уходить? – не сразу поняла я.

– Уходить из замка. Прямо сейчас.

…Охраны в коридоре не было. Как я поняла, об этом тоже позаботился Бесник. Теперь у него не было необходимости завязывать мне глаза, но, откровенно говоря, моё зрение не очень-то мне помогло, то есть дорогу я всё равно не запомнила.

Мы шли быстро и молча, он постоянно тянул меня за руку, сворачивая то влево, то вправо. Иногда потолок был совсем низким, и мне не приходилось наклонять голову только благодаря своему маленькому росту. Но вот мы наконец вышли из узкого коридора прямо под звёздное небо, а потом спустились в деревню и долго шли через неё, стараясь не поднимать шума и не будить спящих собак, так как местные жители не питали ко мне любви.

Когда мы поднялись к тому самому отелю «Дракула», где меня забрасывали помидорами, румын просто вскрыл первую попавшуюся машину, стоящую на парковке, и уже через минуту мы мчались по извилистой дороге в горы.

– Куда мы едем? – спросила я.

– В соседнюю деревню.

– Зачем?

– В Бухаресте вас будут искать в первую очередь, господарша. А нам надо, чтобы вас не нашли. Там у меня есть одна знакомая семья, нам дадут укрытие. И мы придумаем, как спасти вашу мать.

Через пару часов мы подъехали к низенькому забору и посигналили. Залаяла собака. Мы вышли из машины. Ворота отворились. За ними стоял немолодой мужчина с ружьём и женщина с мотыгой наперевес. Тёплый приём, нечего сказать…

– Кто вы? – Они внимательно смотрели на нас, но свет фар светил нам в спину, так что разглядеть наши лица было проблемно.

Я уже собиралась открыть рот и представиться, как…

– Это я, – коротко сказал румын.

– Бесник, сынок! – бросив мотыгу, радостно вскрикнула женщина.

Сынок?! Это что же, получается, мы в деревне у его родителей?

– Да, мама, это я, – слегка поклонившись, ответил он. – А это Нина. Моя жена.

Какого… горбатого дьявола?! Я поперхнулась и закашлялась, стуча себе кулаком в грудь. Как он меня назвал? А ну, повтори?!

Меж тем нас затащили во двор, развернули лицом к свету и осмотрели со всех сторон, с ног до головы. Потом, конечно, обняли, разулыбались и провели в дом. Усадили за стол, налили ароматный чай со смородиной. Мама Бесника улыбалась мне и счастливо промакивала слёзы платочком. Говорила, что он очень много обо мне рассказывал.