Константин Калбазов - Дворянин [litres]

– Проклятье! – в сердцах выдал барон да Мота.

Увы и ах, но вызвать на дуэль не достигшего восемнадцатилетнего возраста было попросту невозможно. Система этому не воспротивится, вовсе нет. Но вот не поймут-с. Позору не оберешься. Вызвать своего спасителя, коль скоро он посмел при этом допустить оскорбление, – это пожалуйста. Кто-то, конечно, покачает головой, но большинство примут как должное. А вот мальца, не достигшего возраста возрождения, – уже моветон.

– Не переживайте так, барон. Всего лишь неполные полтора года, и я к вашим услугам, – с нескрываемой иронией произнес Борис.

– Но уж вы-то не можете назваться недорослем, – и не подумал отступать молодой аристократ, обернувшись к мистеру Арцману.

– Педро… – попыталась вмешаться баронесса.

– Мама, оставьте. Он в своем праве, – воинственно вмешалась Фелисия.

Хорошо хоть не стала хвататься за «бульдог», который наверняка находится в ее дамской сумочке. И обращаться с ним она умеет. Впрочем, все это ерунда. Пора заканчивать с разворачивающимся фарсом. Еще немного, и дело зайдет слишком далеко.

– Позвольте полюбопытствовать, сеньор… – начал было Измайлов.

– Борис, мне казалось, сеньор барон обращается ко мне, – оборвал банкир молодого человека. – Потомственный дворянин Соединенных Архипелагов Америки Арцман. К вашим услугам. Чем могу быть полезен? – уже обращаясь к да Мота, закончил Даниил.

– Я требую удовлетворения, – зло бросил барон.

– На каком основании? Насколько мне помнится, я в ту злополучную ночь вообще не проронил ни слова.

– Мужчина, прячущийся за спиной мальчишки, – презрительно бросил Педро.

– С вашего позволения, я характерник и прекрасно вижу вашу Суть. Но я не вижу ее у этого молодого человека. Обстоятельства, при которых мы оказались с ним вместе, говорили о его большом боевом опыте. Вывод. Он также характерник и недавно прошел через возрождение. Я только сегодня узнал о его истинном возрасте. Но это ни в коей мере не умаляет его заслуг и моей благодарности. Так в чем суть ваших претензий, сеньор да Мота?

– Вы повели себя недостойно дворянина.

– И в чем это выражалось?

– Каждый дворянин обязан прийти на помощь благородному в трудной ситуации.

– Вы совершенно правы. Но разве мы именно так и не поступили? На момент нашей встречи ни вам, ни вашим спутницам уже ничего не угрожало. Как при этом повел себя господин Зотов, не имеет значения. Угроза вашим жизням уже была устранена. Или вы, имея на руках оружие, которое получили благодаря решительным действиям моего спутника, были не в состоянии позаботиться о себе? Вам нужна была охрана? Что же вы молчите, сеньор барон?

– Менее чем через полчаса на нас напали бунтовщики и зажали на молу. Мы оказались на волосок от смерти. Если бы вы были с нами…

– Так это были вы? – изобразил удивление Арцман.

– Что вы хотите этим сказать? – вздернул бровь да Мота.

– Только то, что Борис тремя выстрелами из пушки со своей яхты разогнал нападавших на вас. И, как вижу, его усилия были не напрасны. Впрочем, это не имеет значения. Сеньор барон, я нахожу ваши претензии необоснованными, а поведение – оскорбительным. А потому требую ваших извинений.

– Я не стану извиняться, – вскинул подбородок молодой аристократ.

– В таком случае назовите место, где вас смогут найти мои секунданты.

– Мы проживаем в доме барона Алагоа.

– Честь имею, – коротко кивнул банкир, заканчивая неприятный разговор.

Вот уж чего Борис не ожидал, так это подобного поведения от банкира. Дворянство он, конечно, купил, но с мужским достоинством и характером у него все в порядке. О чем свидетельствует и тот бандит, которого он застрелил на пороге своего номера.

Барон и его сестра удалились с гордо поднятыми головами, переполняемые гордыней и выказывая решительный настрой. По виду же баронессы было видно, что на ее хрупкие плечи упала тяжкая ноша. И понять ее несложно. Ее сын, похоже, регулярно добавлял ей седых волос, потому что в запасе у него не было возрождений. Не в смысле его молодости, просто они были уже израсходованы.

На дуэлях было принято использовать методы только традиционной медицины. И раны, полученные на поединках, излечивались точно так же. Причем шрамы непременно должны были зарубцеваться, дабы не исчезли при последующих использованиях «Аптечки». Иначе несмываемый позор. Так что этот Педро подвергался реальной опасности окончить свой жизненный путь.

– Вам было совсем не обязательно идти на поводу у этого молодого повесы, – провожая памятную троицу, произнес Измайлов.