Уильям Маккей - Молодой Индиана Джонс и Проклятие рубинового креста

Пот градом катился по всему телу Инди. Дым так ел глаза и царапал гортань, что мальчик не мог позвать Сильвио на помощь.

Наконец, он дотащил Роберто до открытого окна. Роберто стал приходить в себя. Он попытался встать. Инди помог ему. Опираясь на его плечо, Роберто с растерянным и недоумевающим видом огляделся.

– Как я здесь оказался? – спросил он. Вместо того, чтобы объяснять, Инди сказал:

– Огонь поднялся на верхние этажи. Мы не сможем спуститься по лестнице.

И в ту же минуту они услышали крик Сильвио: «Роберто! Инди!»

Выглянув из окна, они увидели, что Сильвио стоит на пожарной лестнице и закрепляет доску между двумя лестницами.

– Идите по доске! Другого пути нет! – кричал он.

Покачиваясь и осторожно ступая, Роберто шел по доске. У него под ногами бушевал огонь. Он шел очень, очень медленно. Наконец, он добрался до соседней лестницы.

Теперь пришла очередь Инди. «Смелее!» – кричали ему снизу.

Но он ничего не слышал, кроме шума пламени под ногами.

Наконец, до лестницы оставался всего один шаг. Несколько рук протянулись к нему и втащили на лестницу.

Роберто крепко обнял Инди.

– Не могу поверить... – говорил он, задыхаясь, – что нам удалось выбраться из огня. Ты спас мне жизнь! Недаром мы встретились с тобой, Индиана Джонс.

– А как же иначе, – сказал немного смущенный Инди. – Я должен был спасти тебя... чтобы ты мог и дальше доставлять неприятности своим хозяевам!

Лицо Сильвио, помогавшего обоим спускаться по лестнице, стало вдруг мрачным и серьезным.

– Когда я помогал спускаться маме, я кое-что нашел на улице.

На мостовой уже стояла пожарная машина. Пожарники раскатывали шланги. На углу улицы полицейский разговаривал с их квартирантами. Они вдвоем сторожили две большие цинковые канистры. У Инди было хорошее зрение, и он прочитал вслух надпись на канистрах: «Керосин».

– Да, керосин, – сказал Сильвио мрачно. – Пожар произошел не случайно. По-моему, они хотели достать Роберто!

Пока Инди в то утро ехал в трамвае на Западную 27-ю улицу, где жила тетя Мери, он все время ловил на себе удивленные взгляды пассажиров. Хотя он и вымылся, от его одежды пахло гарью. Но дома его ждали неприятности более серьезные, чем взгляды попутчиков.

Профессор Джонс вернулся из поездки в Йельский университет. Он сидел за письменным столом у окна и строго смотрел на Инди, стоявшего на ковре посреди гостиной.

Тетя Мери, высокая худая женщина, настоящая карикатура на строгую школьную учительницу, явно обладала талантом опытного юриста.

Она быстро выяснила, что Инди не выполнил ее приказание. Выслушав его сбивчивые объяснения, она резко и требовательно сказала:

– Значит, ты решил пренебречь возможностью познакомиться с произведениями искусства. Если бы ты был моим учеником, этого было бы достаточно, чтобы выгнать тебя из школы. Но в твоем случае наказание будет заключаться в том, что ты опять пойдешь в музей и напишешь мне полный отчет о том, что ты увидел.

Длинное худое лицо тети Мери стало хмурым и строгим. Она сложила руки на груди и спросила:

– Итак, ты не был в музее, тогда где ты был все это время, молодой человек?

Когда выяснилось, что он был на Юнион-сквер, разговор, естественно, зашел о демонстрации суфражисток.

– Значит, ты видел эти ужасные беспорядки на улице, о которых я прочла в газете? – спросила тетя Мери.

Посмотрев на Инди, отец покачал головой.

– Уличные беспорядки? Суфражистки? Я ожидал, что ты в состоянии получше распорядиться своим временем.

Инди видел, что отец рассердился, и знал почему. Профессор Джонс ненавидел, когда что-нибудь отвлекало его от работы.

– Суфражистки? – повторил он, не скрывая своего недоумения. – Разве женщины еще не имеют права голоса?

– Быть может, они имеют его в штате Юта, но не по всей стране, – возразила тетя Мери и подбоченилась. Она сказала это так, словно сама была суфражисткой. – Быть может, в нескольких штатах женщины имеют право участвовать в местных выборах, но наша великая демократия не позволяет половине населения страны участвовать в выборах нашего президента. Права голоса лишены преступники, сумасшедшие и идиоты. Не мог бы ты объяснить, почему этого права лишены женщины?

Этот вопрос вызвал у профессора Джонса серьезное замешательство.

– По правде говоря, я не задумывался над этим, Мери.

– Как это на тебя похоже, Генри. Если это не случилось во времена крестовых походов, то тебе об этом ничего неизвестно.