Александр Шапочкин - Богоборцы 2

Наши взгляды встретились. Я не верил, что у нас получилось, глядя как гигантского зверя сотрясает в агонии. Но эмоции, мелькавшие в оставшемся глазу, не могли врать. В них смешалось бессилие, грусть и облегчение. Зверобог уходил. Из пасти потоком лилась кровь, и она смешивалась с моей, текущей из раны на груди. Мы смотрели друг другу в глаза, охотник и добыча, не веря, что всё так в итоге получилось. А затем сияние в его глазах погасло, медведь вздрогнул всем телом разом и замер. Навсегда. Я протянул руку, коснувшись его морды, и тоже потерял сознание.

— Ну здравствуй, Виктор. — Обрескова зашла ко мне в палату, окинув привычно холодным взглядом, и села возле кровати, положив ногу на ногу. — Вот скажи, что с тобой делать?

— Понять и простить? — говорить мне было тяжеловато, да и двигаться тоже, к тому же я попытался скорчить максимально жалостную рожицу, думая, что, раз прокатило с Шапиро, может, и с Юлией тоже проскочит.

— Извини, но на меня твоя смазливая мордашка не действует, — равнодушно усмехнулась куратор. — Особенно после того, как я несколько часов подряд беседовала с представителями шести владетельных домов, объясняя, почему их дети вышли один на один против зверобога, и выплясывала перед министром обороны, под носом у которого из части сбежала целая толпа курсантов.

— Я не хотел этого. — Настроение упало. — Как там ребята?

— Ты про здоровье интересуешься или про дела вообще? — невозмутимо спросила Юлия.

— И то и другое, — поморщился я от прострелившей боли в рёбрах. — Девчонки забегали, но толком ничего не сказали, их почти сразу в Новосибирск отправили. Телефон не дают. Лежу как арестант. Хорошо хоть, телевизор есть.

— Смарт тебе не дают, чтобы ручонками не махал. — Разжалобить Обрескову не получилось. — У тебя переломаны почти все рёбра с левой стороны, проткнуты лёгкие, вспорота брюшина, хорошо ещё, что лишь слегка сбоку, и кишки не размотало по всему берегу. И это я ещё не говорю про почти откушенную руку и три дня комы. Так что лежи и не рыпайся.

— Да я вроде так и делаю, — грустно вздохнул я и снова поморщился от боли. — Но за ребят переживаю.

— Ну, могу сказать, что им повезло гораздо больше, чем тебе. — Юлия откинулась на стуле. — Больше всех пострадали Матвей и Изабелла, но первый отделался лишь трещинами в рёбрах, а вот девочка сломала шесть пальцев. «Руки бездны», конечно, весьма мощное заклинание, но из-за своей специфики имеет обратную связь. Бенедетти было не по силам совладать с мощью зверобога, за что она и поплатилась. Остальные отделались лёгким испугом. Разве что Катя морально пострадала.

— Что с ней?! — не на шутку разволновался я. — Она с Голенищевым опять подралась?! Встану — урою ублюдка.

— Да он вроде как в браке рождён, — задумчиво постучала себя по губе пальцем Обрескова, — Но нет, не поэтому. Она переживает, что оказалась бесполезной, когда вы дрались со зверобогом. Мол, даже Таня помогла, а она отсиделась за чужими спинами.

— Дура! — я дёрнулся в сердцах и тут же зашипел от дикой боли во всём теле. — А-хр-р-аа… м-мать… извини. Дура, блин. Клянусь, встану на ноги, выпорю. Раз через голову не доходит, может, через задницу дойдёт. Драться она хотела. Чтобы сдохнуть поскорее? Да была бы моя воля, я б к этой твари косолапой на сто километров не подошёл!

— Не ожидала, что ты трус, — с привычным равнодушием заметила Юлия. — Думаешь, с таким подходом ты можешь быть богоборцем?

— Отвага и идиотизм — это разные вещи, — резонно возразил я. — Одно дело защищать людей, другое — кидаться на танк с голым задом. Если бы нам не повезло, эта медвежуть разобрала бы нас на запчасти. И не факт, что девчонкам удалось бы уйти.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — кивнула девушка. — Плохо, что не смог внятно донести до своей команды. Как вы вообще дальше работать собираетесь?

— Так у нас же Таня лидер, — я удивлённо поднял бровь. — Я-то тут при чём?

— Да? — отзеркалила мой жест Обрескова. — А вы её спросили, хочет ли она такой ответственности? Готова ли к ней? Ты вообще с ней разговаривал на эту тему когда-нибудь? А на какую-то другую? Ты вообще что-нибудь о ней знаешь? Или до сих пор считаешь себя приживалой в чужом доме?

— Ты знаешь, что нет, — огрызнулся я. — Девчонки — это моя команда, и я буду за них драться. Но Таня мне всегда казалась непоколебимой скалой. Эдакий островок стабильности среди всеобщего хаоса. Не хочу никого обежать, но остальные, включая меня, те ещё отморозки. Даже Мико может выдать такой фортель, что хоть стой, хоть падай. А Тарасова всегда спокойна и хладнокровна.