Александр Шапочкин - Богоборцы 2

— Белла, чего стоишь?! — Словив троечку, Голенищев поплыл, но подскочивший сокомандник взмахом палаша отогнал девушку и повернулся к с ухмылкой глядевшей на драку Бенедетти. — Помогай!!!

— Ещё чего, — та презрительно фыркнула. — Сам виноват, что полез.

— Предательница, — парень сплюнул на пол перед туфлями Изабеллы. — Думаешь, после такого ты останешься у нас в команде? Правда, Адриан?

— Конечно, — Голенищев хоть с побитой мордой, но пытался выглядеть франтом, получалось не очень. — Нам не нужен тот, кто трусит в ответственный момент.

— Я боюсь?! — презрение в голосе Бенедетти можно было черпать вёдрами. — Идиоты! Вы обвиняете меня в трусости и предательстве, а сами даже не поняли, что лезете грязными сапогами в дела чужой команды. Тор — их боец, их товарищ и друг. Настоящий, между прочим, а не как вы — ведь только и делаете, что лижете задницу Адриану. И правильно Катя тебя отшивает. Тебе же плевать на неё как на человека, на личность. Тебе нужно лишь её имя и статус её семьи, чтобы хвастаться перед другими. Запомни это, Катя, на случай, если вдруг когда-нибудь решишь дать ему шанс. С Адрианом ты всю жизнь будешь лишь модным аксессуаром, которым будет помыкать вся его семья.

— Я это знаю, — огненные глаза Милорадович блеснули. — И знала с того самого момента, как мы впервые познакомились. Адриан всегда любил и будет любить только одного человека, самого себя. Другим там места нет.

— Думай как хочешь, но ты будешь моей. — Губы Голенищева скривились в злой ухмылке. — Даже если сама ты против, твой Дом будет рад с нами породниться. А чтобы ты не думала, что я такой эгоист, дам тебе выбор. Или ты выйдешь за меня добровольно, или тебя заставят родители. Но тогда и относиться к тебе я буду соответственно.

— Не волнуйся, Кать, твои родители никогда на это не пойдут, — успокаивающе положила руку на плечо подруге Таня, боясь, как бы та не натворила дел. — Ты же говорила с ними об этом.

— Я не боюсь, — покачала головой огненная эсперша. — Меня беспокоит, что мы тратим время на это ничтожество, вместо того чтобы идти искать Тора.

— Сейчас отправимся, — отозвалась Мико, что-то выискивая в своей сумке, а затем повернулась к Изабелле. — У тебя какой размер? На вот, примерь, а то даже в форме на улице будет холодно. Я, как знала, запасной комплект взяла.

— Я с вами иду. — К девчонкам подошёл Станислав, твёрдо взглянув им в глаза. — Витька — правильный пацан, бросить такого западло. И дядьке он нравится. Тот не простит меня, если узнает, что я сидел и ничего не делал.

— Мы с тобой! — тут же вписалась его команда.

— Да сколько можно?! — Стас болезненно скривился. — Ребят, ну обговорили же всё. Собой я могу рисковать, вами — нет!

— И в вертолёт вы все не влезете, — обломала душевный порыв Дара. — Лучше нас здесь прикройте.

— А я влезу? — прогудел Кузнецов, уже обвешанный бронёй и оружием, словно средневековый рыцарь. — Я с вами.

— Ты… — прикинула лучница. — Вроде должен. Но…

— Кузнец, ты никуда не пойдёшь, это приказ, — влез Раевский. — И вообще, эта ваша затея попахивает идиотизмом. Так что сядь на жопу ровно и сиди, пока не разрешу встать. Ты понял меня?!

— Понял, — спокойно и как-то душевно отозвался Матвей. — Иди на хрен.

— Что ты сказал? — Раевский впал в ступор от шока.

— Я сказал, иди на хрен, — вежливо повторил Кузнецов. — Так что, девчонки, берёте меня? Я пригожусь.

— Конечно! — Таня среагировала первой. — Без вопросов. Как раз получается полный комплект. Сейчас Белла переоденется, и выдвинемся.

— Нет, я не понял, что ты сказал?! — до Раевского наконец дошло, куда его послали, и он кинулся вперёд, хватая Матвея за плечо и разворачивая к себе.

Ну, как разворачивая… пытаясь. С виду это было всё равно что пробовать одной рукой сдвинуть с места многотонный валун. Народ начал смеяться. Раевского не любили, и это ещё мягко сказано. Если бы не Гончаров, быть бы ему парией, но покровительство Ричарда позволяло избежать открытого презрения. Однако и дружить с кидалой никто не спешил. А тут почему бы и не посмеяться, раз сам себя дураком выставил.

— Да я тебя в порошок сотру!!! — рассвирепел Глеб. — Ты отказался выполнять мой приказ! Вернёмся — твоему Дому не поздоровится! Это нарушение клятвы, и я…

— И ты нихрена не сделаешь, — всё так же спокойно и с достоинством оборвал его Матвей. — Потому что я выхожу из Дома. Имею право. И ты можешь подтереться своим поганым договором и клятвами. Понял, ничтожество?