Владислав Конюшевский - Попытка возврата [Попытка возврата. Всё зависит от нас. По эту сторону фронта. Основная миссия]

— Офигеть! Неужели нам самого Брауна поймать повезло?! Вот кто бы знал, когда мы за беглецами уходили, что это такая шишка окажется…

В общем, пока Примаков восторженно крутил головой и сожалел, что остальные ребята в отрубе и не с кем поделиться радостью, до нас таки доползла команда спасателей. Докторша — Вероника Афи… Амфиби… блин, язык сломаешь! В общем папу у нее звали Амфибрахий, поэтому я, один раз назвав ее Амфибиевной, решил больше не рисковать и называл посольского медика по имени, но на «вы». Короче, врачиха тут же развила бурную деятельность и принялась ширять бессознательных «невидимок» со скоростью работы «катюши». Благо шприцов в стерильных боксах у нее было с собой несколько штук. Но, как она сама сказала, это было в основном обезболивающее, и с ранеными надо было что-то решать быстро и кардинально. Услышав ее слова о том, что так ни разу и не пришедший в себя боец с пулевым ранением в живот может умереть в любую минуту, мы решили с переодеваниями не возиться вообще, а просто дали немцу и двум диверсантам (Ворон к этому времени пришел в себя и заверил, что дойдет до машин своим ходом) брезентовые плащи, похожие на тот, в котором ходил Кузьмич из известного фильма, и двинули вниз. По пути Вероника все причитала, что у них нет условий для проведения столь сложных операций, но я, заранее обдумав эту проблему, сказал, что задействую родственные связи. Карл мужик нормальный, да и сейчас просто кровно заинтересован в том, чтобы показать «добрую волю» перед началом крупного сотрудничества с русскими. Поэтому не только раненых в полицию не сдаст, но еще и докторов в своей клинике найдет, которые будут крепко держать язык за зубами. Так что нам сейчас главное раненого живым до города довезти…

Сразу скажу: довезти получилось без проблем. И Карл, быстро врубившийся в ситуацию, оказался на высоте. Когда мы из посольства позвонили ему, он тут же приехал и, выяснив у Вероники характер ранений наших бойцов, сказал, что срочно будет готовить обе операционные, после чего велел везти к нему всех четверых «невидимок». Попросил только, чтобы «ходячие» были переодеты в гражданку, а с лежачих срезали форму и просто накрыли одеялами. Ну это как раз понятно — необходимо избежать ненужных слухов и пересудов, которые могут возникнуть, если кто-нибудь увидит советскую военную униформу.

А я уже глубоким вечером, разрулив с ранеными и оставив Иванова составлять шифровку командованию относительно личности захваченных «языков», вернулся к Хелен. Ведь как ни крути у меня еще оставались почти сутки законного отпуска…

— Ну что, «батя», повидал жену и наследника? А когда ты их нам показывать будешь?

— Да хоть сейчас, — я достал фотографию и сунул под нос Геку, — смотри и завидуй!

Пучков, оглядев фото и передав его Максу, возмущенно сказал:

— Я имел в виду — вживую. Тем более что тут не видно ни черта! Тебя видно, Елену видно, а на руках у вас сверток какой-то. Хоть бы лицом его развернули к фотографу! Кстати, Елена стала еще красивее, чем на предыдущей фотографии.

— Что бы ты понимал, щегол пестрожопый!

— Та! Тофарищ полковник прафф. Ты рассуштаешь, как совсем юнге… м-м-м… молотой. Глафное, не фитимость, а наличшие! И наличшие репенка гофорит о том, что командьир поменьял статус и тепьерь он «патя», а не счьеголь пьестро… пьиастро…

— Ой, немчура, ты бы молчал, а то язык сломаешь! — С этими словами Лешка пихнул Шмидта в бок и жадно спросил: — А как там вообще все было? Ну в Швейцарии. Свадьба и все такое прочее? И главное — как ты умудрился там Брауна поймать? А то Гусев позавчера об этом сказал, но очень туманно, так как сам толком деталей не знает.

— Я тут совсем не при делах. Зевса отловили люди Каменева — «невидимки» с Первого Украинского, ну а мы их вытаскивали. Так что ракетный барон был просто неожиданным довеском к спасательной операции. Но рассказывать обо всем буду, когда приедем и все соберутся. Отметим возвращение под подарки и рассказ.

— Подарки это хорошо… — Гек с удовольствием поглядел на свою руку, украшенную «Омегой», и поинтересовался: — А ты всем одинаковые взял?

— Угу, а то еще передеретесь между собой, выясняя у кого лучше. Зато теперь — никаких головняков: они только номерами отличаются.

— Но этто феть дороко, сразу столько часофф покупат?

— Не дороже денег. — Оглянувшись на бережливого Макса, который как раз в этот момент тоже смотрел на новенькие часы, я спросил: — Лучше расскажи, что значат твои погоны и каким это макаром обер-лейтенант вермахта умудрился получить лейтенантское звание в нашем ведомстве? Ты ведь, когда в Алленбург на побывку отправлялся, ехал просто вольнонаемным служащим. А теперь, что я вижу — Максимилиан Шмидт стал советским офицером!