Владислав Конюшевский - Попытка возврата [Попытка возврата. Всё зависит от нас. По эту сторону фронта. Основная миссия]

— Господин… господин…

— Петров.

— Господин Петров, а откуда вы обо мне так много знаете? Не о нашем центре, а именно обо мне? Вы ведь меня сразу узнали. Ну… практически сразу. Ведь этот шрам не та примета, о которой знают множество людей. Но вы о нем знали. Значит, собирали сведения заранее. И про космос говорили очень уверенно, как человек, который разбирается в этом вопросе…

Вот чувырла братская! Я-то считал, что он уже «готовченко», но, похоже, сильно ошибался. Немец, поняв, что моментальный расстрел под горячую руку откладывается, сразу включил логическое мышление. И тут же просек, что я в нем заинтересован. Только вот никак не поймет почему. В родном рейхе он особой популярностью не пользовался. Гитлер, тот вообще его недолюбливал. Терпел, но не более того. И изобретения Брауна и Греттрупа не добавляли им веса как конструкторам: летали из рук вон плохо, и только лишь испытания последней модели позволяли на что-то надеяться. Но наступление Красной Армии поставило крест и на этих надеждах. Только ведь русская разведка сведения о нем почему-то собирала? Вот барон и терзается вопросом — зачем он нам понадобился? В Германии масса инженеров, изобретения которых на сегодняшний день гораздо более понятны и результативны. Одно реактивное детище Мессершмита чего стоит. И начавшаяся охота за авиационными и не только авиационными конструкторами вполне понятна и объяснима. Но при чем тут он, Браун? Только вот просвещать ракетного барона я вовсе не собирался, поэтому ответил так:

— Да, мы действительно собирали сведения о многих, в том числе и о вас. Поэтому я знаю и о генерале Дорнбергере, и о Гельмуте Грет-трупе, и о других участниках вашего проекта. Работа, понимаете ли, обязывает знать.

— Тогда позвольте уточнить: моих сотрудников Советы хотят использовать для продолжения дальнейших исследований?

— Ты что — тупой? Я ведь уже сказал, что именно для этого и была разработана гемпфельская операция. И всех, кто согласится продолжать работу, СССР обеспечит этой самой работой.

Браун на оскорбление никак не отреагировал и, пожевав губами, задумчиво пробормотал:

— Такое впечатление складывается, что вы знаете что-то такое, о чем я еще не догадываюсь. И для выполнения этого «чего-то» вам понадобился весь техсостав ракетного исследовательского центра… Хм, еще вы сказали, что в России были проведены запуски баллистических ракет. Наверняка не очень успешные запуски, так как у вас хоть и хорошая школа, но мало грамотных рабочих. И оборудование сильно устаревшее. Но Советы готовы вкладывать деньги в то, что фюрер называл — «фейерверком-переростком»… даже сейчас готовы вкладывать…

Слушая бормотание Брауна, я постепенно фигел. Вот ведь что значит человек, занимающийся наукой! Будь на его месте вояка, который четко знает, что его может ожидать после захвата в плен, я бы его моментом обломал. А этот… Похоже, у эсэсовца просто включилась защитная реакция мозга, и поэтому сейчас, получив пищу для размышлений, он с радостью отвлекся от мыслей о вечном и тут же занялся привычным делом: начал выстраивать логические цепочки. Надо это прекращать, пока он в своих рассуждениях не выдал готовую версию о ракете Р-36М, которую америкосы прозвали «Сатана». Поэтому, слегка пнув шибко умного фрица ногой, я нарочито громко спросил:

— Что ты там бормочешь?

— Я просто пытаюсь понять, почему исследования, считавшиеся малоперспективными в рейхе, в России вызывают такой интерес…

И тут, увидев совершенно трезвый взгляд Брауна, я понял, что ни фига ни от каких мыслей о вечном он и не прятался. Нет, просто человек действительно заинтересовался возникшим вопросом.

М-да, как-то он слишком быстро очухался от стресса. И это может нам выйти боком. Потому что нет никакой гарантии, что возродившийся к жизни пленный не выкинет какой-нибудь фортель во время транспортировки до консульства. И тем самым не подведет под монастырь как разведчиков, так и дипломатов. И все я виноват — слишком рано с ним по-хорошему говорить начал. Теперь он во мне видит нормального человека и угрозам просто не поверит. Значит, надо не угрожать, а действовать!

С трудом удержавшись от начала немедленной обработки «языка» экспресс-методом, я скрипучим голосом спросил:

— И что, понял?

Браун покачал головой.

— Слишком мало исходной информации, но кое-какие выводы я для себя сделал. Поэтому, господин Петров, я хотел бы поинтересоваться: наш побег никак не повлияет на первоначальные планы советского командования относительно продолжения нашей работы в СССР? — И, словно бы извиняясь, добавил: — Поймите, мы считали, что нас немедленно расстреляют, поэтому и сбежали. Если бы я знал заранее, что нас ожидает, то ни о каком побеге и речи бы не было.