Владислав Конюшевский - Попытка возврата [Попытка возврата. Всё зависит от нас. По эту сторону фронта. Основная миссия]

Ешкин кот! Сейчас нам капут и придет. А все Кравцов — не убивать, не убивать! Да если бы я их наглухо гасил, то было бы гораздо проще. А тут, блин, силу приходилось сдерживать, вот и досдерживался… Не желая верить, что вся задумка была так бездарно просрана, ворочался на обочине, пытаясь подняться на непослушные ноги. Краем уха слышал буцкающие удары, но кто там кого бьет, было непонятно. Во всяком случае, не я и не меня. Держась за дерево, смог подняться и застыл, пережидая звон в голове. За это время звуки ударов затихли и стало слышно чье-то сопение. Потом перед глазами появилась двоящаяся Мишкина физиономия. Он открывал рот, что-то спрашивая, но потом, увидев, что его не понимают, взвалил меня себе на плечо и резво поволок в сторону. Через несколько минут я почуял, что прихожу в себя, и дрыгнул ногами. Хрипящий Кравцов, упав на колени, осторожно сгрузил контуженое тельце напарника и, тяжело дыша, откинулся рядом. Пока я прислушивался, нет ли погони, он отдышался и спросил:

— Ты как? Идти можешь?

— Могу, только не очень быстро… А что там случилось? Кто кого бил?

— Это я того боксера, что тебя в кусты отправил, сзади по голове кастетом приложил. Крепкий зараза оказался, сразу даже не упал, поэтому пришлось еще несколько раз добавить.

— А деньги, деньги?

Вдалеке послышались возбужденные голоса, поэтому Михаил не ответил, а, поставив меня на ноги, потащил в черноту деревьев, подальше отсюда. Минут через десять, поняв, что экстренной погони не предвидится, мы сбавили темп и, прячась в тени, двинули к нашему домику. Комендантский час вот-вот должен был начаться, поэтому народу почти не попадалось и только эхо шагов разносилось на полквартала в обе стороны, заставляя нас напряженно втягивать голову в плечи. Когда наконец сошли на тропинку, ведущую к морю, я опять поинтересовался:

— Ты деньги взять успел?

— Вот.

Мишка продемонстрировал два пухлых кошелька и, сунув их опять за пазуху, виновато сказал:

— Ты меня извини, я понимаю, это из-за моего чисто-плюйства так получилось.

Хорошо хоть понимает, что это его фактический запрет на убийства меня чуть до кондратия не довел. А самое обидное, если в этих портмоне нужной суммы не окажется. Тогда выходит, что наши телодвижения были совсем зряшными. Хотя если судить по толщине этих бумажников… Но загадывать не буду, а то опять сглажу.

Когда ввалились в хибару, нас встретил испереживавшийся Игорь. Удивленно глядя на мой закрытый глаз, он спросил:

— Ну что, как сыграли? И почему Илья на маяк стал похож?

Тоже мне — приколист. Я на тебя посмотрю, на что ты похож будешь после такого удара. Хотелось сказать много слов, но, сдержавшись и проигнорировав подкол, ответил:

— А вот сейчас подсчитаем, и станет ясно, сколько стоит мой фингал…

Птицын вытаращил глаза на кошельки, но спрашивать ничего не стал, видя, как мы увлечены пересчетом «бабок».

— Пять семьсот!

— И у меня семь и пятьсот оккупационными!

Глянув друг на друга, мы с Кравцовым, не сговариваясь, расплылись в радостных улыбках. Потом подмигнув целым глазом, я выдал:

— Говорил же, что завтра мы отчалим! А за одну гулю под глазом такой куш — это даже с перебором будет!

Игорь, недоуменно посмотрев на нас, наконец тоже подал голос:

— Так, парни… Я что-то не понимаю. То есть я понимаю, что вы ходили играть, только не понимаю во что? Это в какой игре выигрыш сразу в кошельках дают, да еще и в неизвестной для выигравшего сумме? Давайте — рассказывайте, а то я начинаю думать, что вы вообще ночными грабежами промышляли!

Опять переглянувшись с Мишкой, заржали уже в голос, а потом, перебивая друг друга, начали рассказывать…

А уже днем, сидя на матрацах в крохотной каюте, окончательно поверили, что все наконец закончилось и с Францией мы попрощались.

…Вернувшийся Мишка принес мне какую-то мазь от синяков и известие, что через полтора часа скользкий тип — Эдвард Мейлиц, получивший свой гонорар, ждет нас возле старого причала. Придя туда в назначенное время, увидели двух мужиков, лениво болтающих между собой. Один чуть компактнее и с редкими светлыми волосами был тем самым Мейлицом, а второй, больше похожий на гориллу, у которой отрос армянский нос, оказался боцманом и компаньоном по имени Мако. Капитан поздоровался с вновь прибывшими и, глядя на мою пиратскую физиономию, неопределенно хмыкнул. М-да… даже черная повязка на глазу так и не сумела скрыть все великолепие шикарного бланша, который нижней своей частью сползал на щеку. Но мне на его хмыки было в общем-то плевать, тем более что настало время прощания с Кравцовым. Крепко обняв Мишку, еще раз напомнил ему передавать привет отцу и не забывать мой адрес. Потом его сграбастал Птицын, а потом, наблюдающий за всем этим с кривой усмешкой Мейлиц на хорошем немецком приказал следовать за ним.