Виктор Мишин - Солдат [Солдат. Превратности судьбы. Возвращение]

— Идет, Джейк. Это хорошее предложение. А уж раз ты решил участвовать капиталом, то мы еще и расширим ассортимент. Раньше мне хватало, да и денег не было лишних, но теперь сам бог велел!

— Делай как знаешь, ты всю жизнь в этом деле, тебе виднее. Только прошу, никаких хождений вокруг и около, стеснений и прочей пурги. Нужны деньги — просто говоришь мне, хорошо?

— Хорошо! — ответил Мак-Артур, и мы крепко пожали руки.

Отборочные соревнования я прошел как-то не глядя. То ли тело все вспомнило, то ли с ветром так везло, но я настрелял десятью выстрелами девяносто восемь очков. Черт возьми, не так уж и плохо. Это я в сорок третьем, сорок четвертом годах стрелял сто из ста, но тогда у меня был опыт ого-го. Война, потом ежедневная стрельба здесь, в Штатах. Сейчас же я действительно чуть растратил умение, но, думаю, все вернется.

— Гарольд, а чего тот морпех, с которым мы тогда поцапались, больше не стреляет? — вспомнил я стрелка, который тяжело воспринял поражение от меня.

— Так он спился. После войны забросил и стрельбу, и семью, не знаю, жив ли еще, — ответил Фоули.

— Ясно. Вон тот, что в армейской одежке, хорош, — я указал Гарольду на одного парня, что отстрелялся сразу после меня.

— Точно. Сто из ста, как ты когда-то. И молод еще.

— Такому, — я покачал головой, — и проиграть не стыдно. Сразу видно, что не хамло, как тот морпех, нормальный парень.

— С Арканзаса он, тоже воевал, медаль Конгресса! — вступил в диалог молчавший до этого Мак-Артур.

— Теперь мне будет не по себе, если вдруг выиграю. Достойный человек.

— Это точно, — кивнули оба моих собеседника.

В этот момент меня отозвал Петр.

— Чего хотел?

— Ты брось давай сердобольничать, — сказал он жестко по-русски.

— Ты о чем?

— Медаль Конгресса у него. А у самого? — ехидно спросил Петя.

— А я что?

— Попробуй не выиграть только! — вновь жестко, но в этот раз уголки губ у друга дрогнули, и он расплылся в улыбке.

— И не думал даже. Просто человек достойный, надо отдать ему должное.

— Ты ведь специально промахнулся два раза, — Петя заглянул мне в глаза.

— Все-то ты, сволочь, замечаешь! — ругнулся я. Я действительно слукавил. Решил, что не хочу сразу привлекать внимание, вот и сделал такой результат.

На следующий день на стрельбище оказалось много народа. Была суббота, вот и приехало больше людей, чем вчера. Стрелков, наоборот, убавилось. Порог по очкам не прошли примерно двадцать человек. Настреляли меньше девяноста очков. Вчера предварительные были с дистанции пятьсот ярдов. Сегодня уже начинается основная программа. Восемьсот ярдов, а это уже далеко. Стрелков вообще осталось тридцать четыре человека, это со всех Соединенных Штатов, а сегодня, я чую, отсеется еще как минимум половина. У многих результаты вчера были на грани.

Так и вышло, как думал. В финал прошли ровно десять стрелков. Причем на первом месте был арканзасец. Я, уже не специально, допустил один промах. Ну, одну девятку из десяти выбил, остальные точно в центр. Похоже, история повторяется, и я вновь попал на человека, который мне ни в чем не уступает. Скорее даже наоборот.

— Джейк, как думаешь? — Мак-Артур волнуется, надо постараться, блин, эти мужики реально мне доверились, я последняя надежда их клуба и всей Калифорнии. Из штата были еще три стрелка, но уже вылетели.

— Не буду думать, буду стрелять, ладно? — Петя хлопнул меня по плечу. — Да?

— Отойдем, — шепнул Петр на родном языке.

Мы отделились от группы болельщиков и встали возле дерева, здесь хоть тенек был, а то совсем жарко.

— После седьмого ты торопишься, я заметил. Промахнулся девятым, но десятый вытянул. Вспомни, как в Сталинграде лежал, часами!

— Да уж, было дело. — В голове поплыли картинки. Холодно, город весь черный от грязи и копоти. Разруха. А впереди, где-то в двух сотнях метров, лежит нацистский шакал, что убил за два дня девятнадцать наших парней, рядовых и командиров.

— Вот, — подчеркнул друг, — иди и сделай то, зачем вообще пришел. Один промах — и вновь умрет кто-то из наших друзей.

Это, конечно, перебор, Петя и сам понимал всю абсурдность своей речи. Но он хотел настроить меня на нужный тон.

По жребию мне выпало стрелять первым. Очень не люблю это, но что делать, когда такие правила.

— Помни, за тобой — люди! — шепнул мой друг Петр, когда я направился на рубеж.

Тысяча ярдов. Черт, раньше мне не казалась эта дистанция такой уж длинной. Буквально два дня назад, на тренировке, я спокойно делал все как нужно, неужели сейчас я затрясусь, боясь проиграть, и скомкаю всем праздник? Да хрена, всем врагам назло!