Александр Верт - Пекло 3

Отец смотрел на него иначе поначалу, а теперь уже не косился, не хмурился, как-то привык; и хоть и держался отстраненно, а называл его сыном и от людей не пытался прятать, как прокаженного. Смирился, видимо, а может быть даже простил, просто не говорил об этом вслух, но и Оливера это уже не тяготило.

Он был счастлив в новом большом доме на Майкане и хотел туда вернуться поскорее, а не стоять тут и курить одну сигарету за другой.

– Ты там замерзнешь быстрее, чем у меня пачка закончится, – сказал Оливер после часа молчания.

Улочка окончательно затихла за это время, огни и без того скудные погасли, и густая темнота спустилась в переулок, только Оливеру с его линзами все равно все было видно: и красный отблеск от выделенной цели, и взведенное оружие, смотрящее из-за решетки прямо на него.

«Как будто он не знает, кто я», – спокойно подумал Оливер и закурил снова, не боясь выстрела. В такой темноте, с такого ракурса Питер точно не попадет ему в голову, а обстрелять металлические ноги будет просто бесполезно, хотя, если постараться и извернуться, можно наверно выстрелить и в живот, но Оливер знал, что попасть при этом куда-то будет сложно. Под кожей у него на груди, животе и спине были металлические пластины. Где-то они прятались под мышцами, где-то накрывали их сверху, но жизненно важные органы они все равно закрывали, так что стреляй – не стреляй, дергайся – не дергайся, а без хорошего бластера или лазера ему не навредить, можно только в голову попасть, потому что обычно ее закрывает шлем, которым теперь Оливер пренебрегал, чтобы не привлекать к себе глупого ненужного внимания.

– Стреляй, если так хочется, – сказал Оливер Питеру, понимая, что в Пекле уже взорвал бы эту сточную канаву и отчитался о рассеивании потрохов Питера Дейвиша, но в этих бараках жили люди, а значит надо было учитывать их существование и просто ждать.

На самом деле он не ожидал, что Питер действительно выстрелит, но он сделал это, явно стараясь попасть куда-то повыше. Пуля звякнула, ударившись о металл левого бедра, и отскочила в лужу переулка.

– Мимо, – спокойно сказал на это Шеф.

Ему не жалко было даже штанов. Он купил их в этой дыре, как и всю остальную одежду, чтобы смешаться с толпой, а силиконовую имитацию кожи заменить было не трудно. Один комплект был у него с собой и еще три лежали дома, не полных, но сути это не меняло – шкурок для левой ноги у него было с лихвой.

– Если ты оттуда не выползешь, то точно в меня не попадешь, даже если очень постараешься, – говорил он Питеру.

– Проклятие, – все же зашипел тот. – Какого черта ты за мной увязался?

– Тебе виднее за какие грехи, – равнодушно ответил Оливер, вминая сигарету в стену.

Он видел, что именно делает Дейвиш, и потому ждал, готовясь к короткому бою, который все это закончит.

Он не стал нападать на Питера, когда тот положил пистолет, чтобы не замочить в сточной воде, отодвинул решетку и начал выбираться наружу. Одним ударом ноги ему в челюсть можно было бы выбить остатки его гнилых зубов, сломать ему шею и отправить отдыхать, согласно приговору трибунала, но Оливер не хотел нарушать процедуру. Приговоренный за измену должен об этом узнать перед смертью; по крайней мере, того требует кодекс ЗАП для всех, кто получает право на убийство. Все эти люди даже после отставки обязаны подчиняться кодексу и соглашаться с решением трибунала, иначе они не военные, а просто бандиты – нелюди, как чаще говорят.

Оливер тоже подписал такие бумаги и подобие обучения прошел, хоть ему и смеяться хотелось от рассуждений психологов.

– Я видел, как люди жрут своих товарищей, поджарив их мясо на костре, и вы мне после этого затираете эту херню про сознание? – спрашивал Оливер у психологов и морщился от удара током от очередного мата.

Он сам согласился на этот метод восстановления нормальной речи, как называли его в центре, сам бы он сказал, что без пиздюлей ему не справиться, но слово «пиздюли» было под запретом и оставалось уже только в мыслях. Психологи, конечно, ужасались от его заявлений, но признавали его вменяемым и запрета на службу не давали – просто и сами сомневались в рациональности какой-то подготовки.

Они, видимо, как и Оливер, знали, что он может наматывать кишки на кулак, а может, как сейчас, спокойно ждать, пока жертва встанет на ноги в своей мокрой изгаженной одежде, прилипшей к иссохшему от нервов и голода телу.

– Я не думал, что ты и правда в ЗАП, – признался Питер. – Думал, это слухи, да еще и киборг… как тебе это вообще удалось?