Генри Каттнер - Джим Уэйд

Опасно было лететь на такой скорости, но, если лететь медленно, можно было утратить контроль над управлением «Громового жука». Теперь могучая сила машины пульсировала в кончиках его пальцев, сила, которая могла означать успех или разгром, в зависимости от молниеносной реакции Уэйда. Если он хоть на миг замешкается с управлением, прикидывая расстояние, они разобьются.

Какое-то время они летели в тени расселины. Не было слышно ни звука, кроме гудящего рева моторов. Кончики крыльев, казалось, задевали стены ущелья. Потом «Громовой жук» взмыл вверх, накренившись на бок под порывами ветра, и в стекло ударил снег. Пальцы Уэйда больше не сжимали штурвал. Они лежали поверх его и пальцы в любой миг были готовы сжаться. И они сжались, когда самолет швырнуло вниз, на дно расселины, лежавшей далеко внизу.

Неожиданно машина ухнула вниз, воздушная яма швырнув самолет вперед. Не было никакой опасности, что крылья прогнутся. Уэйд слишком хорошо знал свое дело, чтобы бояться этого. Но моторы заглохнут.

Самолет выровнялся и полетел дальше, пока Гром Джим боролся со штурвалом. В уголках его рта появился едва заметный намек на улыбку. Его глаза на невыразительном загорелом лице горели от возбуждения.

Гулкий рев мотора разнесся по ущелью.

– Впереди лавина! – внезапно закричал Заточка.

Уэйд уже увидел новую опасность. Отзвуки и эхо расшатали ледник. Лед сыпался, как сверкающие алмазы, с навеса недалеко впереди. А потом вниз хлынул поток валунов – они дугой летели вниз. Если один из них попадет в самолет…

Теперь улыбка на лице Уэйда стала еще шире. Он играл со смертью, как часто делал раньше. Ибо другого пути не было. Он не мог ни остановиться, ни повернуть назад. Он должен мчаться на максимальной скорости, пытаясь опередить лавину.

Вся стена ущелья раскачивалась. Ледник, казалось, взрывался, разбрасывая колоссальные осколки. Моторы самолета взревели, когда Уэйд краем глаза увидел огромную стену вспенивающихся, грохочущих камней, несущихся на него. Ветер поднял «Громового жука», в то время как штурвал, как сумасшедший, извивался в руках Уэйда.

Железные пальцы Грома напряглись, удерживая самолет на безопасном курсе. Лед гремел и лязгал по крыльям. Неожиданно опасность миновала. Впереди было чистое небо. Гулкое эхо лавины осталось позади.

Громовой жук вылетел из ущелья. Поток горячего воздуха – швырнул самолет вверх. Некоторое время Уэйд боролся с управлением, затем машина выровнялась.

Жук ворвался в долину, окаймленную со всех сторон высокими валами гор. В самом центре, с замиранием сердца вспомнил Уэйд, находился обнесенный стеной город, белый и великолепный, как драгоценный камень. Минос!

Вдоль овальной долины бежала река Арго, огибая западную стену города. Были видны вспаханные поля, крошечные хижины и фермы, а также несколько дорог.

На юге река ныряла в расселину и терялась, как знал Уэйд, в пещере. На севере выходила из узкого ущелья, за которым лежала меньшая долина жрецов. Он повернул «Громовой жук» в сторону малой долины.

Странное возвращение домой. Мальчик Джим Уэйд вырос в той долине. Это был его дом в течение многих лет, пока профессор Гэлбрейт не явился сюда из внешнего мира. И с тех пор это место, казалось, совсем не изменилось. С горечью Уэйд вспомнил дни, которые провел, купаясь в реке Арго и наблюдая за долиной со стены Миноса… Это было похоже на возвращение в прошлое.

– Кстати, – сказал он, – вы, ребята, не знаете критского языка, но говорите по-гречески.

Марат Заточка кивнул.

– Я довольно хорошо знаю язык контрабандистов.

– Да и я в этом разбираюсь немного, – прибавил Рыжий.

– Вы говорите про современный греческий, – сказал им Уэйд. – Жители долины говорят на архаичном варианте этого языка. Но вы справитесь. Кардот, верховный жрец, говорит по-английски. Он изучило его, когда мы с Миггсом попали в долину.

Миггс. Тим Миггс, пилот-кокни, разбившийся вместе с Уэйдом в затерянной долине. Джим Уэйд живо вспомнил этого надменного маленького человека с высохшим ореховым от загара лицом и глазами-бусинками, как у воробья. Тим Миггс, чья могила находилась на берегу реки Арго… Улыбка Громового Джима была печальной.

«Громовой жук» мчался на север, вверх по долине. Не было никаких признаков опасности. Они миновали перевал, следуя вдоль реки, и оказались в небольшой долине.

Перед ними поднялся – Минотавр!

Это была статуя настолько огромная, что на мгновение казалось, что больше ничего в мире не существует. Белый и чужеродный роду людскому, он возвышался на фоне унылых черных скал, внушительный, как Мемнон на Ниле, архаичный, как Колосс Родосский, сильный и грозный, как Сфинкс. Но он был много старше их. Это был человек-бык – Минотавр, зверь-бог древнего критского народа. Когда-то его именем правили в Средиземноморье. Много веков назад, еще до того, как греки-завоеватели напали на загадочный минойский народ, знак человека-быка внушал ужас всему цивилизованному миру.