Аристарх Нилин - Дорога к звездам (СИ)

— Вы ему об этом сказали?

— Разумеется, но он мотивирует это соображением гуманности.

— Что!, — буквально выкрикнул в гневе Михаил.

— Он пояснил это тем, что познакомился с результатами, которые вы получили с воспитанниками старшего возраста и считает, что лучше использовать их потенциал для общего блага, чем вечно держать в анабиозных капсулах.

— Мы всего лишь попробовали работать с ними. У них основательно травмирована психика, но это не значит, что они безнадежно потеряны, как личности. Надо основательно продумать, как к ним подступиться, чтобы они смогли адаптироваться к окружающему миру и осознать себя как полноценный человек. Это сложно, но это необходимо сделать. А то, что предлагает Боянов, аналогично тому, чем занимался Лифинг и..., — Михаил хотел упомянуть профессора и его сотрудников, но промолчал.

— Я сказал ему то же самое слово в слово. И честно говоря, я не знаю, что делать, — еле слышно произнес профессор.

— Так чего вы ждете от меня? Моего мнения? Я решительно против этого. Если хотите, могу поговорить с Бояновым.

— Собственно об этом я и хотел вас просить. Вы можете настоять на своем, решительности вам не занимать.

И снова Михаил попытался прочесть мысли профессора, но кроме, все того же шума, ничего не услышал.

"Странно, видимо это лишь остаточное явление от телепатического общения с астронавтом, а вовсе не новые возможности организма", — подумал Михаил.

— Мечтать не вредно, — невпопад ответил он, чем вызвал удивление на лице профессора. Вовремя спохватившись, добавил, — Хорошо, я поговорю с Бояновым и выскажу ему свою позицию по данному вопросу.

— Спасибо.

Попрощавшись, Михаил направился в каюту Марселины. Она держала малышку на руках и кормила.

— Госпожа Азадель сказала, что Лиза очень спокойный ребенок. Пока она была у неё, она ни разу не заплакала, а когда проснулась, с любопытством рассматривала всё вокруг. Представляешь, чужой человек, а она даже не испугалась.

— Наверное, вся в меня. Говорят, я в детстве тоже мало плакал, только если у меня что-то болело. А детский плач, это способ сообщить взрослым о своих проблемах.

Марселина с улыбкой посмотрела на Михаила, но промолчала.

— Я пойду, мне надо еще кое с кем встретиться и переговорить, а вечером приду, хорошо?, — произнес Михаил, так как они все еще жили в разных каютах, но он периодически оставался у Марселины.

— До вечера, — тихо произнесла она.

Выйдя из каюты, он остановился в размышлениях как поступить, попросить Боянова о встрече и слетать к нему или отложить на время этот вопрос и дождаться, когда тот сам прилетит к ним на корабль и тогда всё обсудить. Подумав, решил, что не стоит спешить, хотя вопрос, который поднял профессор, добавил в копилку характеристики Боянова не самое положительное качество.

Вернувшись к себе в каюту, Михаил лег на кровать, закрыл веки, и перед его мысленным взором предстала застывшая картина неведомого мира. И вдруг картина ожила, и подобно кадрам кино он увидел дома, машины, людей, похожих чертами лица на астронавта из сферы. Секунда, другая и перед ним новая картина, на этот раз это космодром. На бескрайнем поле высится громада инопланетного корабля устремленного своей вершиной в небо. Ощущение такое, что камера установлена на слидере и он кружит вокруг, чтобы запечатлеть миг расставания корабля с родной планетой. Через мгновение корабль исчезает, оставляя после себя некое подобие водоворота из поднятых в воздух листьев и пыли, которые так же медленно падают обратно на землю. Что это было? Обрывки воспоминаний астронавта или часть той информации, о которой он говорил? А может это просто неосознанное сновидение, навеянное разговором с ним?

Кадр застыл, словно кто-то нажал на паузу, ибо в этот момент Михаил услышал сигнал сообщения на коммуникатор.

"А вот и Боянов, легок на помине", — подумал Михаил, увидев, от кого сообщение. Просил найти время и прилететь к нему на корабль.

— Ну что же, тем лучше. Будет возможность обсудить вопрос, о котором говорил профессор, — произнес Михаил и, пригладив рукой, волосы на голове, отправился в транспортный ангар. На ходу сообщил Боянову, что будет через полчаса.

Боянов пригласил Михаила пройти в его каюту. Удобно расположившись в кресле и предложив чашку кофе, они сели напротив друг друга.

— Я слушаю вас, — спокойно произнес Михаил.

Боянов сделал глоток кофе, поставил чашку на блюдце и внимательно посмотрел на Михаила. После чего произнес: