Эолия Шейнберг - Город-Поезд

Мне в лицо четыре раза прилетел кое-как сделанный удар кулаком от здоровяка — голова тощего мешала, но после недели побоев такое и ударом-то назвать сложно.

Через минуту всё было кончено. Из-за того, что я не дал бугаю прикрыть рану на разорванной артерии, он истек кровью. А тощего удалось удавить. Я поднялся на ноги, кое-как вытащив руки из-под пары трупов. Пока боролись, в руке раздался неприятный хруст. Если и сломал что-то, то, пока могу шевелить, надо действовать дальше.

Обыскав тела убитых, нашел ключи от наручников и снял их с себя. Эти браслеты в открытом виде сами по себе представляют хоть какой-то намёк на оружие. Резиновые дубинки хороши для избиения, но не для боя насмерть.

До обнаружения подозрительной тишины в соседнем крыле второй парой мучителей осталось немного времени. Пока они заняты избиением в своем крыле. А вот инициативу в нападении я им ни за что не отдам. Если сбегу сейчас, они найдут трупы подельников, а потом меня догонят и убьют. Тут надо бить первым… чтобы выжить.

Снял наручники с сообщницы и помог ей подняться на ноги. Но она, продержавшись секунду стоя, тут же сползла на пол.

— Н-ноги не держат. Прости.

Взяв девушку под плечо, подтащил девицу к клетке. Теперь из коридора ее не видно.

— Жди тут. Если через десять минут не вернусь, хоть на четвереньках, но выбирайся наружу. А потом беги куда глаза глядят!

— А… а ты?

В глазах девушки промелькнула надежда на совместный побег. А я так не могу. Врага, особенно настолько жестокого и беспринципного, надо «бить в лицо». Сделать так, чтобы он и подумать не мог о погоне. Я не помню деталей, но абсолютно уверен, что делал так не раз. Ну там, в прошлой жизни.

— Они нас убьют, понимаешь? — смотрю в глаза девушки. — Если дать им шанс быстро встать на след, они выследят и убьют всех, кто сможет сбежать. Мне надо… ударить по ним так, чтобы им самим стало страшно идти за нами. Возьми ключи от клеток и наручников. Помоги пока остальным. Сама обыщи убитых. Может, у них есть телефон, рация или карта. Сейчас любая вещь из их карманов может быть полезной.

И я ушел. Ночь, темнота в холле и мои босые ноги, которые скрывали звуки моего передвижения. Даже предсмертные хрипы и крик бугая никто в соседнем крыле не расслышал. По пути осмотрел вход в каморку кассира. Обитая кожзамом дверь из дерева. Ни голосов, ни шума рации, ни телевизора. Только едва слышный храп. Спят, и это мне на руку.

Подобрал с пола дежурный камень. Тут его, видимо, подкладывали под дверь, когда открывали на проветривание.

Осмотрел холл еще раз и нашел во тьме дверь ведущую наружу. Заперта на засов, а все лишние щели закрыты тряпками, но сквозняк дует именно отсюда. Сверху висит табличка «Добро пожаловать в город …» Краска от старости облупилась, и название поселка разобрать не удаётся. Но с тем, что нас держат на вокзале, я оказался прав.

Добравшись до соседнего крыла, разглядел знакомую пару уродов в свете керосиновых ламп. На вид оба тощие, не старше тридцати, с похожими лицами. Братья, видимо. Они как раз выволокли первую жертву из третьей клетки и разделились. Один стоит у двери, а второй тащит какого-то парня в центр комнаты.

Я подскочил сзади к тому гаду, что стоял у клетки. Сходу воткнул острый конец наручников ему в глотку, а потом резко дернул, расширяя рану. Что с ним будет дальше уже не важно. Он выведен из боя, не может позвать на помощь, и это уже хорошо.

Парень, которого тащил второй мучитель, увидел нападение и решился мне помочь. Он вцепился зубами в ногу мучителя. Тот вскрикнул и отвлекся, после чего схлопотал от меня удар дежурным булыжником в затылок. Потом еще один и еще, и так до тех пор, пока не раздался противный хруст и каменюка не застряла в проломленном черепе.

Храбрец стал отползать к ближайшей клетке, с ужасом глядя на истекающий кровью труп мучителя.

— Н-не надо!

— Ты совсем дурак? — я указал кивком на труп гада, которому разворотил глотку наручниками. — Они же лица не закрывают. А мы жертвы и свидетели убийств. Ты понимаешь, что это значит? Нет? Никого из нас живым отпускать не собирались.

Неожиданно меня повело в сторону, но на ногах я устоял. Вздохнул, отгоняя накатывающую тошноту. То ли у меня сотрясение мозга от ударов бугая, то ли непривычная активность и голодный паек дают о себе знать. Кажется, будто перед глазами проносятся какие-то зеленые цифры и буквы. Или вообще иероглифы. Да еще мутит так, что я бы опустошил желудок, будь в нем хоть что-то.