Эолия Шейнберг - Город-Поезд

Оставив девушку у входа, я перебрался в центр клетки. Теперь и мне надо заняться делом. То дикое зло, что сидит во мне с самого детства, за неделю побоев превратилось в нечто едва ли не осязаемое. Вчера, когда смотрел на нашего третьего сокамерника, уснувшего после побоев вечным сном, зло склизкой черной массой вывалилось из котла гнева. Не передать словами, как себя чувствуешь, когда у тебя в сознании ворочается нечто подобное. Да еще и занимает то место, где раньше было имя.

Злу было плевать на труп парня. Оно оглядело помещение с пленными, подмечая ранее не замеченные детали. График избиения, принцип забора пленных, жесткое требование выкриков о Корзе и даже то, в каком направлении стаскивают тела погибших. Стоящий в воздухе запах гари от керосиновых ламп и едва заметный сквозняк, идущий из коридора. А где дует ветер, там и выход.

Подумаем. Отделка и форма помещений уж больно специфические. Выходит так, будто нас держат в здании старого автовокзала, в котором есть два крыла в виде залов ожиданий. А между ними каморка, занятая похитителями. Электричества нет. Всё освещение держится на керосиновых лампах. Ни у кого из надзирателей при себе не было огнестрельного оружия или ножей. Им хватает подавляющей силы пары взрослых мужиков и резиновых дубинок, которыми они нас и избивали. Надежды на других пленных нет. Большинство из них визжит от страха, когда мучители проводят ключами по прутьям клетки.

Из позиции лежа я резко поднялся на ноги и проверил, как быстро смогу подскочить к двери. Две секунды. Быстрее не получается из-за наручников. После недели избиения и подобия жизни на хлебе и воде даже стоять тяжело.

В коридоре послышались шаги, и вскоре пришла пара знакомых мучителей. Прикоснулся рукой к прутьям клетки. Холодные, а значит, снаружи и впрямь наступила полночь и у этих уродов прошел пересменок. Четверо пошли спать и еще четверо заступили на дежурство. Зло в груди зашевелилось. Знаю, что оно — это я. Вот только я не помню, кто я. А злу плевать на знание. Оно здесь и сейчас хочет помочь нам выжить.

Наша клетка была вторая по счету. Мучители на мгновение отвлеклись на еле слышное пение моей сообщницы, но всё равно начали с первой клетки. Понятно. Они действуют строго по плану. А вот моя соседка явно нервничает, всё четче понимая, что скоро ее заберут на избиение. Я же всё это время лежал на полу нашей клетки в такой позе, чтобы быстро встать и подскочить к двери.

Пришедшая пара уродов десять минут мучала троицу из первой камеры, не переставая махать дубинками ни на секунду. Чуток запыхались. Сил у них ещё много — ночная смена только началась. Наверняка на наркоте сидят, чтобы психически не сломаться на такой работе. Да и физически они уж больно выносливы.

Пора. Дверь в нашу камеру открылась и тощий мучитель за волосы потащил мою сообщницу в центр комнаты. Мне страшно и сердце колотится так, что кажется будто сейчас выскочит из груди. Тело сжалось в пружину. Чувствую, как в области спины надпочечники судорожно напряглись и выбросили в кровь ударную дозу адреналина. Ногти скребут по полу клетки. Страшно. Страшно. Страшно. Но жить очень-очень хочется. Так что либо я нападу и убью их первым, либо они забьют нас до смерти.

Стоящий у двери бугай отвлекся на песнь девушки. Она плакала, но продолжала петь:

Никто не услышит, никто не придёт,

Никто тебя никогда не найдёт.

Ведь так бывает на свете,

Что бесследно теряются дети…

Едва бугай повернул голову в сторону девушки, как я вскочил на ноги и спустя две секунды толкнул его. Но толчок был сделан не плечом, а всей грудью. Я постарался сделать так, чтобы мои наручники перекинувшись ему через голову и попали точно на бычью шею.

От неожиданной атаки со спины бугая повело вперед, и он, потеряв равновесие, стал заваливаться на тощего напарника. Тощий тянул за волосы девицу. Я уже в полете уперся грудью в спину бугая, а мои руки и цепочка наручников пролетели дальше нужного, царапнули нос тощего, задели зубы и наконец остановившись где-то на кадыке. Он было дернулся, но я уже подтянул руки, пытаясь сообразить, что теперь делать. Поймать двоих за раз у меня и в мыслях не было.

Бугай начал что-то орать, а вот зло… оно довольно усмехнулось, и в следующий миг я зубами вцепился в шею урода. Уж больно сильно меня эта гнида била все эти дни!

Укушенный заорал, дергаясь из стороны в сторону, таща за собой хрипящего тощего. Струей брызнула кровь бугая! Да с такой силой, что мой рот тут же заполнился чем-то соленым, и я сглотнул. Здоровяк вопил от боли и ужаса. Я зубами разорвал ему сонную артерию. От его дерганий из стороны в сторону цепочка натянулась еще сильнее. Тощий задергал руками и ногами, ощутив удавку на шее. Вот только его напарник был слишком занят, пытаясь оторвать меня от законной мести.