Александр Белых - Изгоняющий

Но Фортис был не из тех, кто бежит от опасности.

— Значит, ты убил тех, кто встал на твоем пути?

— У меня не оставалось выбора. — Подтвердил молодой человек.

В глазах Фортиса промелькнуло нечто неуловимое. Детектив попытался схватить пистолет и вздрогнул. Арчи смотрел, как от Уильяма Фортиса не осталось ничего кроме маленькой пригоршни серого праха. Из глаз парня текли слезы. Этой смерти он не желал.

— Вы сами сделали выбор. — Прошептал Арчи и бросился бежать.

Следовало как можно быстрее оказаться подальше от участка, когда беглеца хватятся. О том, что делать дальше Арчи пока не думал. Бегство захватило разум без остатка. Он бежал, не чувствуя из-за адреналина усталости. Парень убегал прочь, прекрасно понимая, что сжег последние мосты к нормальной жизни. Теперь ни Орден, ни полиция не простят содеянного.

Отныне он действительно террорист. В глазах закона, в глазах людей, в собственных глазах.

Джей Фостер встретил гостя на пороге квартиры с удивлением и радостью.

— Арчи! Вот так неожиданность! Заходи!

— Я не помешал? — застенчиво улыбнулся парень.

— Ну что ты! В последнее время меня одолевает бессонница. Сплю днем. Подружек не привел? Жаль. Искренне жаль. Ну будет мужское логово, чего уж там. Коктейль?

— Не откажусь.

— Легкое или покрепче?

— Покрепче будет в самый раз.

— Наш парень! — радостно расхохотался Джей и направился к бару. Уже оттуда, гремя бутылками, спросил: — трудный день?

— Еще какой. — Согласился молодой человек. — Сумасшедший.

— Ты в этот раз без униформы. Отгул?

— Ага. Два дня. Почти отпуск.

Арчи плюхнулся в кресло и восхищенно улыбнулся.

— Ну и отлично. Будет с кем поговорить, выпить да в покер перекинуться. Играть умеешь?

— Немного.

— Ничего, Джей тебя быстро научит. Ты есть то хочешь? Голодный?

— Еще какой. — Вынужден был признать Арчи. Вспомнить, когда он ел в последний раз не удалось. — Я тебя точно не обременяю присутствием?

— Да ты что! — Фостер принес стакан с выпивкой и протянул гостю. — Я рад! Честно! Уже готов был идти к парочке сверху и умолять взять меня в их скромную компашку. Волком вою. Квартирка шик, но что в ней делать одному? А тут ты. Подарок небес!

Они чокнулись и выпили.

Арчи ощутил, как тепло разливается по телу, а за ним последовала необычайная легкость. Все проблемы сдвинулись на второй план. Хотелось лежать в удобном кресле, слушать успокаивающий треп нового знакомого и наслаждаться.

Фостер подлил новой порции, сел напротив. Все те же яркие трусы и халат.

— Что там на улице? А то кабельное перестало работать, да и сеть барахлит.

— У тебя значительно лучше. — Быстро захмелев, отозвался Арчи. — А там ничего хорошего. Пустые улицы, закрытые магазины. Полиция, военные.

— Надолго мы так?

— Я не аналитик, но пара лет не меньше.

— Звучит дерьмово! — признался Фостер. Крякнул и выпил не чокаясь. — Знаешь, давай пить. Пить до потери сознания, до отвращения. Так, чтобы завтра не вспомнить собственное имя. И вообще проспать следующий день!

Арчи взглянул на гостеприимного хозяина и расплылся в улыбке.

— Твои слова мне по душе, Джей. Давай напьемся до беспамятства!

— Я сразу понял, ты парень что надо! — Расхохотался весело мужчина и бросился к бару. — Сейчас приготовлю гремучую смесь! Мой шедевр! Я назвал его Апокалипсис. Не находишь, что название весьма уместно, а?

— И сэндвич не забудь! — напомнил Арчи, впадая в неудержимое веселье.

— Будет подано, сэр!

Ему никогда не снились кошмары. Конрад обладал крепким и безмятежным сном. После любой ситуации. Как-то одна из журналисток так у него и спросила: «Не мучают ли его кошмары после содеянных зверств?». Конрад тогда лишь оскалился и ответил, что спит как младенец.

Этот сон не оказался исключением. Лишь звуки вечерней поверки вырвали мужчину из сна. Пришлось подняться с койки и хмуро посмотреть на надзирателя.

— Разбудил на таком потрясном моменте, начальник! Весь кайф обломал.

Надзиратель остановился у камеры заключенного и хмыкнул:

— Ничего, Бонзо. На том свете отоспишься. Уже скоро.

— Пошел ты! — процедил Конрад, сверкнув глазами. Ярость тут же ударила в голову.

Мужчина вернулся на койку, улегся и задумался.

С детства Конрад Бонзо рос неуправляемым и агрессивным. Строгость отца, бывшего морского пехотинца, ничего изменить не смогла, лишь закалила парня еще сильней. После шести лет не было ни дня, чтобы Конрад с кем-нибудь не подрался на улице. В пятнадцать лет парень получил свое прозвище — «Берсерк». Оно ему подходило как нельзя кстати. Ярость вскипала в крови настолько легко, что никто не знал, даже сам Конрад, что послужит тому причиной. Косой взгляд, смешок за спиной, долгая очередь, грубый комментарий, жара или скука. Стоило чему-то произойти, как ярость вытесняла прочие чувства, ему требовалось выплеснуть это из себя. Первое убийство в шестнадцать лет. Суд приговорил к восьми годам, но из-за двадцати пяти случаев потасовок в тюрьме, пришлось задержаться. В драке Берсерк был неудержим. Он либо забивал жертву, либо его самого вырубали, иначе бой остановиться почти не казалось возможным. Надзиратели пытались сломать Конрада по-своему, но ничего не могли поделать. Ни холодный душ, ни избиение, ни карцер — ничего не могло унять ярость. Стоило заключенному выйти из одиночки — как он вновь оказывался в новой потасовке.