Дмитрий Манасыпов - Крысы Гексагона

Впрочем, на этом не закончилось. Спустя какое-то время где-то далеко на юге в результате катаклизмов всплыл какой-то то ли остров, то ли гора. И там объявились те, кто, как сказал Комбриг, и зажег войну. Они очень быстро стали буграми в новом мире, так как сохранили общак – и ресурсы, и средства, и технологическое превосходство – и теперь диктовали новые правила. Хотя и мира-то осталось – хрен да маленько…

– Кто же такой Комбриг? – спрашиваю я. – Если русские похерились…

– Похерились – да не все… – задумчиво отвечает Васька. – Я поняла, что от русских все же остались осколки. Разные общинки, там, бандочки, деревеньки… И немало. И Комбриг с людьми пытается их объединить. Они называют себя «Комитет-С». И Гексагон – одна из наиболее важных задач. Вот что нам предстоит.

Я киваю. Да. Неслабо, с-с-сука… Пока мы пыжимся и выживаем, деремся здесь у своего корытца – в мире раскручиваются охренеть события и интриги. Даже стремно становится от понимания… Но если это и впрямь организация – значит, Комбриг не соврал. Поддержка извне – будет. И это радует меня больше всего.

– Ты заметил, что он другой? – помолчав немного, вдруг спрашивает Васька.

– Комбриг?

Она кивает.

– Да. Не такой, как мы. Он как…

– Как Ефим, – говорю я. Конечно, я заметил это, сестренка. Так заметил, что аж сам охренел.

Васька снова кивает.

– Ефим был настоящим человеком. Не то что мы. И знаешь, что я еще поняла?.. – она ухмыляется и смотрит на меня. – Ты, Лис, здорово влип. Ты можешь врать сам себе – но я это вижу. Ты почти с самого начала разговора увяз в этом седом мужике. Попал под влияние. Тот момент, когда он ткнул тебя носом в свой автомат… я думала, что ты там же и взорвешься. На говно изойдешь. А ты, гляди-ка, – смолчал… Ты даже мата стал меньше изрыгать! Подражаешь?.. – она хитро усмехается.

Я молчу. Я понимаю, что она права. Но я смотрю вглубь себя… и вижу, что совсем не против. Этому человеку хочется подражать, на него хочется равняться – и во многом это детские воспоминания о Ефиме говорят во мне. Батя Ефим много вложил в меня – пожалуй, больше, чем я подозревал сам, – и это все теперь рвется на поверхность и уже берет верх. Именно батя Ефим показал мне, что «человек» – может звучать достойно. Что человек может быть не только тварью, выискивающей, где бы поплотнее и повкуснее набить брюхо, трахнуть бабу покрасивше и влить в себя пойла позабористее. Что у человека обязательно должны быть такие вещи, как честь, достоинство, принципы, сострадание и добро. Должны быть какие-то высшие цели, мечты, устремления… Что вся эта мерзость, царящая вокруг, – не более чем налет. Хоть и жирный налет, толстым слоем улегшийся поверх. И я чувствую, как при всей моей свинской циничности и расчетливости меня неодолимо тянет быть похожим на него…

– Ну попал – и попал. И чо?.. – вяло огрызаюсь я. – Разве это плохо?

– Как сказать… – Васька пожимает плечами. – Я думаю, что все то, чем является Комбриг, – хорошо… но не для нас. Для другого мира, других обстоятельств и окружения. У нас же… Будь мы другими – не выжили бы.

– Вспомни про Дом. Житуха там пострашнее… Думаешь, мир Комбрига мягче и добрее, чем наш?

Васька качает головой.

– Не думаю. Наверняка он страшнее и опаснее. Но дело в другом. Дом целен внутри себя, а Гексагон – нет. Дом – это крепкая скорлупа, которая боится только внешнего врага. У нас же все по-другому. Пусть они живут в состоянии постоянной войны – но мы живем в постоянной разрухе, дерьме, свинстве и предательстве, когда человек человеку тварь и говно. Община Дома – это крепкая семья; а здесь ты можешь доверять только самому ближнему окружению. Да и то не всегда…

– Тем больше у нас причин развалить здесь все к чертовой матери, – мрачно говорю я. «И то не всегда». Это верно. Это она наверняка о моей бывшей прошмандовке. – И только что ты еще больше меня в этом убедила…

Ближе к вечеру меня снова дергает Комбриг. Я ухожу в Смотровую, запираюсь на ключ изнутри – и вентиляцией ползу до ближайшего короба, где меня ждет Хрыч. Наш геройский домовик-доходяга теперь за проводника. Я еще не освоился в паутине Тайных Троп – к тому же здесь стоит полная тьма, а у меня нет фонаря – и он уводит меня в свою каморку. Вдобавок ко всему у Хрыча какие-то дела с Доком – я получаю для него мелкую склянку, до половины заполненную белым порошком. Я не знаю, что это – но в их дела не суюсь. Только сдается мне, что это не ванилька для торта или, там, сахарная пудра, а дрянь куда забористее…