Алексей Штейн - Что такое повезло, и как с этим бороться

— Да как же ж можно, Вашбродь, ежли Вы офицером у господина барона…

— Ну, положим, у господина-то барона я всего лишь сержантом был, офицером-то стал позже, и то только под конец войны…

— Ну, тако што все равно — однако, видно, оттаял дворник. Оно и понятно — сообразил, что я из простых, раз у барона всего лишь сержантом был, да тут пацаненок и сигарет принес — видать, заранее накуплены и где-то припрятаны, до лавки не успел бы — Тако-то все, ж…

— Перестань уж, говорю, братец, и вот тебе еще серебруха — и от меня. Завтра уж отметим… я то у себя буду, на Западной, а ты уж тут.

— Так точно! — серьезно так козыряет дворник — Уж это мы непременно!

— Ну, стал быть, любезный, на том и распрощаемся, да вот еще что — мастер Хуго — не говорил ли — когда вернутся думает?

— Отчего ж не говорил, точно говорил — после выходных из Улле идет ихнего брату парусная 'Кефаль', с углем, знамо — так-ото на ней и придет, и привезет сабе той станок.

— На той неделе, стало быть… Опять, однако, мимо. Ты уж, вот что, братец. Не в службу, а в дружбу — сообщи ему, мол очень я с ним заинтересован переговорить, и может, и заказать у него кое-что, взаимовыгодно. Да вот только, понимаешь, встретиться все никак. Я ить на службе, в ландмилиции, и на той неделе как раз за городом…

— Так точно — снова вытянулся дворник — Вашбродь, так и передам, не сумлевайтесь!

— Ну, бывай тогда, братец, отмечай завтра как положено — аккуратно, но сильно.

…До дома, плюнув на все, доехал на таксо. Голова разболелась сильно, но пить, как и рассчитывал, уже вовсе не хотелось. Тем более, что все планы о новой правильной жизни как-то резко пошли в утиль, и день завтра обещал с утра перестать быть томным. В воздухе витал страшный аромат праздника.

Домашние (чорт, а как их еще называть? Крепостные разве, мол — мой дом моя крепость, а в крепости — крепостные…) встретили меня на крыльце, все четверо — при том трое из них с таким видом, будто только меня и ждали. Или, действительно, что ли, ждали? Хорошо хоть лохматый неспешно поднял голову, словно вопрошая — 'А, это ты? Ну и хрен с тобой…' — и снова улегся. Остальные же прошли следом за мною в дом, и, едва я обрушился на стул в гостинной, устроили форменный доклад. Разве что каблуками не щелкали и не козыряли. По очереди доложились, что в школе все хорошо, дома прибрано, собака вычесана, ужин готов, вещи из лавки получены.

— Почему не ужинали, поздно же? — устало эдак их спрашиваю, сам-то сижу, голову откинув, глаза прикрыв пытаюсь как-то головную боль успокоить.

— Со вчерашнего дня в этом доме все садятся есть вместе — насмешливо она мне, значит, эдак отвечает.

— Убью. И к степнякам — по-русски ей, с улыбкой отвечаю, и продолжаю уже понятно — Вот и умница, подавай на стол… Девочки, помогите маме с глаз моих поскорее.

Вечером как-то все думал — как бы засидеться, чтоб опять попозже спать пойти. Авось опять эта уже заснет. Засиделся, задремывая, но, когда пришел ложиться — она еще не спит. Шевельнулась под одеялом, подвинулась… Чорт, и ведь мысли-то какие бродят, мол баба-то в общем и ничего… Только вот как-то… В общем, залег спать, стараясь особо не думать ни о чем таком, да и не таком тоже, да и к счастью заснул вскоре. Утро вечера там видно будет, а в колодец не плюй, сам туда попадешь.

…День рождения Барона — этот тут, выходит, смесь двацатьтретего февраля с днем десантника. Ну, так Вергену повезло уж, родиться в местный леригиозный праздник, День Воинов. Оттого, возможно, барон себе и судьбу такую построил. Ну а уж поскольку почти в каждом уголке здешнего мира всегда найдется десантник так или иначе отслуживший у барона или под его началом или рядом или против — то ветераны завсегда имеют привычку барагозить в кабаках, бить легонько себе и гражданским морды, попадать в полиции и платить штрафы. Фонтанов тут на окраинах нет, а в центре барагозить не дают, оттого традиция неполная, но менять ее незачем. Мне вообще нет интереса что-то менять, мне надо просто соответствовать. Утром повозился разбирая наконец свое барахло, потом отобедал, тут явились уже и девчонки со школы — а там и мне пора. Обрядился в парадно-полевой комплект старой рисской формы, без знаков различия, но зато со всеми рыгалиями, наперед вывесив, естественно, баронские, да нашивку еще укрепил на рукаве. Подумав, перепоясался портупеей — но без кобуры. От греха-то. Мелкан, правда, в карман брюк сунул, мало ли. Тут вам не прошлая жисть, где оно все в мирное время без надобности. Тут всякое бывает. Собрался, осмотрел себя в невеликое зеркало — хорош, ветеран взятия плевы просто, герой-орденоносый… Вздохнул, погладил ее нежно: