Алексей Штейн - Грудь в крестах

Сплюнул, велел построить взвод, и объявил волю командования всем. Под конец добавил:

— Не ссытесь до времени, абизяны. Сдохнем все — и не переживайте, вечно жить ни у кого из вас все равно не выйдет. И не думайте, тут недалеко, в этот раз я пойду с вами. Готовьтесь лучше, может, и повезет.

Время еще есть, сверился по выделенному мне сразу после смерти Виске хронометру — здоровенные часы-луковица в стальном корпусе, чуть поменьше лимонки размером и весом. Казенные, не приведи Бог… Зато теперь имею возможность завсегда сверяться по времени. И обязанность, кстати, тоже. Так вот — время есть. Собственно говоря — чего там особо готовиться-то, но все же. Десятникам приказал наметить путь их отделениям, посмотреть на случай чего укрытия, раздать гранат побольше. Полуторкам приказал наметить цели и приготовить побольше бомбочек — картечью при наступлении особо не поддержать. Вроде все, чего тут еще придумать, приказ простой и ясный: атаковать в лоб, в штыки… будто мало мы тут крови пролили и мяса набросали уже. Вернулись легкораненые, конвоировавшие пленных, и те трое, что трофеи капитану носили. Доложились о выполнении, притащили жрать. Хотя и не завтракали, особенно аппетита ни у кого не было. Настроение не то. Пришлось наорать. Сказки, что с пустым брюхом, мол, в бою лучше — пусть другому кому рассказывают. Тут госпиталь под боком, коли вытащат до него, то всяко там вскроют и залечат. А коли не вытащат, то полюбому сдохнешь. А вот силы им сейчас понадобятся, голодные солдаты мне ни к чему. Показывая пример, сам сел прямо в траншее жрать. Тоже, в общем-то, не особенно хотелось, но что поделать. К тому же, еда завсегда успокаивает. Да еще и на попить — научил же ротного кашевара на свою голову — приторно-сладкий чифирь. Хотя я, наверное, перед самой атакой, еще и по-писсят крепкого разрешу, благо в трофеях имеются несколько фляжек. Тут ведь, всего-то, полтораста метров. Один хороший рывок. Если бы не проволока, и чуть еще времени на подготовку… Эх!

После всего, уже в двенадцатом часу, когда все уже было сделано, и дальше осталась только бестолковая суета и попытки сделать лучше во вред хорошему, оставил все на десятников, и позвал Мари в кубик. Велел ей присесть, и пока она сидела молча, набросал все бумаги. Имущества у меня не так много, почитай, все свое с собой и ношу. Да рента с лошадки в Речном. И — счет в Зольдатен-банке. Где уже скопилась на меня неплохая сумма, с учетом, что весь презренный и не очень металл, кроме всякой мелочи, я туда сдал. Кто-то, особенно из селян, банку не доверяет, кто-то из старичков ругался, что порой долго с них получать деньги, пока проверяют личность. Но как по мне, так вполне надежная контора, не слышал еще, чтоб кого-то сильно обманули. А вот про тех, кто пытался обманывать сей банк рассказы ходят, не самые приятные, плохо ребятки кончали чаще всего. Вот, собственно, и все, что за душою у меня имеется. Записал все это, как и положено, подписью заверил, надобно еще Гэрта, чтоб он тоже, да кого-нить из лейтенантов, ну, да, думаю, они не окажутся уж совсем сволочами, подпишут. В общем и целом, оставляю я, если что, все это вольнонаемной Мари, а тако ж — и прошу перечислить ей пенсию за мои награды. Не абы какие деньги, гроши, в общем-то, но пять лет после гибели родня получать их имеет права. Родни у меня не имеется, так пусть Мари если что получает. Вот так-то. Отдал Мари бумагу, велел спрятать, и если что со мной случиться — распечатать и дальше уж разберется. Девочка посмотрела на меня испуганно — совсем по-детски — пришлось напустить маску сердитости, и приказать немедленно убираться в тыл. Не слушая возражений, вылез наверх, и выйдя в траншею, чуть не столкнулся с артиллерийским офицером в песочке. Союзничек пожаловал. Малость щеголеватый, довольно умноинтеллигентного вида, какой-то нервный.

— Кто здесь командует, сержант?! Где командир взвода?

— Я тут командую, господин лейтенант. А командир взвода — в могиле. Могу указать точное место, если интересует — нет у меня никакого желания тянуться перед союзником, пусть и старшим по званию. Мне сейчас много чего можно, и простят потом… если жив останусь.

— Что вы себе позволяете… — начал было лейтенант, и как-то немного осекся, видно, дошло про могилу — непривычен, похоже, малость, недавно на фронте — по многим деталям видать. Но ничего, сообразил — распекать командира, да еще всего лишь сержанта, да на лейтенантской должности, да перед солдатами, еще и союзника, а не своего — совсем не лучший вариант. Все равно, что говном плеваться — попадешь, или нет — вопрос, но рот в дерьме однозначно. Унял недовольство, отчеканил: — У меня есть приказ. Немедленно выделите мне людей. Мне нужно осмотреть и доставить в тыл обнаруженное тут тяжелое орудие. Мне нужно одно отделение…