Денис Моргунов - Сага о Торе. Рагнарёк [litres]

– Пуля прошла навылет. Все, что требовалось, я сделал. Утром будет как новенький. Правда, костюм жалко. А ты молодец, грамотно оказал первую помощь, – сказал медик, хлопнув меня по плечу.

– Вместо того, чтоб на рану переводить такой напиток, лучше б дал хлебнуть, – с досадой сказал Полковник, выплюнув кусок резины.

– Балбес ты, – отозвался Маклауд.

– Это ж был настоящий Jack Daniels! Я его запах узнаю из тысячи!

Все дружно засмеялись, включая Костолома. Тихий помог переместить возмущающегося больного в одну из комнат на первом этаже и уложить его на старый продавленный диван. Оставив Полковника наедине с собой, мы вышли во двор, где нас дожидались Маклауд и Маша. Картина была удручающая. Тела погибших сталкеров, битый бетон, кирпичное крошево, сотни стреляных гильз.

– Стоп! – спохватился я. – Где Странник?

Обеспокоенные судьбой товарища, мы рассредоточились по всей территории. Каждый из нас всматривался в лица погибших, но нашего друга нигде не было. Остановившись, я посмотрел по сторонам. Взгляд упал на пролом в бетонном заборе. В траве за территорией лежало несколько трупов. Подойдя к ним, я увидел Странника. Он лежал на спине, раскинув руки в стороны. На его лице застыл удивленный взгляд, а во лбу зияло кровавое отверстие. На груди, как послание, убийца оставил гильзу с нанесенным изображением черной птицы. Такими патронами пользовался только Ворон.

Аккуратно прикрыв глаза мертвеца, я заскрипел зубами. Да, Странника мы знали совсем мало, но успели прикипеть к нему, особенно я. Не знаю почему, но этот человек напоминал мне отца. Мог успокоить одним взглядом или короткой фразой, дать дельный совет, прикрыть в бою. Моя ненависть к лидеру «Возмездия» возросла в разы.

– Твою мать! Как же так?! – раздался за спиной голос Маклауда.

Я ничего не сказал, лишь протянул ему найденную на теле гильзу.

– Ворон! Тварь! Паскуда! Чем ему Странник не угодил?! – взорвался лидер «Независимых».

Двадцать четыре свежие могилы, освещенные лучами заходящего солнца, – двадцать четыре павших бойца из отряда Тихого, навсегда упокоенных в радиоактивной земле. Среди них лежал и наш друг. На всю ночь были разведены костры. Каждый из них был посвящен одному из погибших. Печальная и немного жуткая картина.

Все, кто выжил в этой мясорубке, за исключением охраны, несущей караул, собрались в бывшей рабочей столовой. Повара приготовили поминальный ужин, накрыли длинный, сколоченный из деревянных досок стол. Собравшиеся были немногословны. Лишь изредка некоторые произносили длинные речи в память погибших друзей. Не дожидаясь остальных, я выпил стакан горькой и вышел во двор. Следом, хромая на раненую ногу, пришел Дергунов. На территории Железной рощи было тихо, лишь иногда издалека доносился вой радиоактивных собак. Зона жила своей жизнью. Для нее смерть – это обычное явление, на которое эта стерва не обращает никакого внимания. Я смотрел на небо, и впервые оно не успокаивало, а, наоборот, давило на мозги. Миллиарды звезд уставились с высоты в немом укоре. Словно я виноват в смерти Странника.

Сплюнув на бетон, я вернулся в столовую, выпил еще стакан огненной воды и попросил Тихого показать место, где можно выспаться. Мы поднялись на второй этаж, прошли по коридору и свернули в одну из множества дверей. Комната была небольшая. Кровать, стол, шкаф, стул – скромное убранство для Большой земли, но богатое для здешних мест. Мне большего и не нужно. Сухо, тепло и нет голодных тварей. Сбросив с себя уже изрядно потрепанный костюм, я лег на кровать, закрыл глаза и моментально отключился.

Проснувшись утром, я понял, что нахожусь в постели не один. На моем плече мирно сопела Маша. В голове возникло множество мыслей, которые тут же смешались и образовали настоящий хаос. Сердце бешено заколотилось, так и норовя выскочить из груди. Все внутри сжалось, как при падении с высоты. Странное, но очень приятное чувство, которое я никогда раньше не ощущал. Сколько женщин было в моей жизни, но ни одна из них ни разу не вызывала таких эмоций. Рука, на которой лежала девушка, затекла. Пальцы онемели. Но я боялся пошевелиться. Совсем не хотелось тревожить сон красавицы. Лежал и смотрел на ее прекрасное личико. И тут я осознал, что влюбился. Окончательно и бесповоротно. Что готов бросить к ее ногам весь мир. Свернуть горы и отдать жизнь.

Глубоко вдохнув, Маша открыла свои красивые глаза и, посмотрев на меня, – улыбнулась.

– Доброе утро, – прошептала она.