Константин Соловьев - Prudentia [litres]

Гримберт перевел дух, хоть в этом и не было нужды – «Золотой Тур» заботился о том, чтобы насыщать кровь хозяина кислородом в нужных объемах.

Усталости не было. Ее и не могло быть. Его стальное тело, состоящее из четырех тысяч квинталов бронированной стали, не умело уставать. Он ощущал в своей крови спокойный и размеренный гул атомного реактора, от которого душу обволакивало сладким терпким облаком.

Его настоящее тело. Не тот комок плоти, сжатый в тесном бронированном футляре внутри груди, подчиненный примитивно устроенным нервным связям и способный истечь кровью от самого мельчайшего повреждения. Настоящее тело. То, которое преданно служило ему, вминая врагов веры в землю, превращая в тлеющие лохмотья внутри дымящихся траншей и липкую золу, крутящуюся в воздухе.

Гримберт окинул поле боя, несмотря на то что расположение тактических значков-пиктограмм в визоре и без того давало ему полную картину во всех мыслимых деталях. Иногда от человеческого взгляда, как примитивно бы ни были устроены его органы, тоже есть толк.

Позиции лангобардов напоминали разворошенный муравейник, сквозь горящие руины которого неспешно пробирались закованные в броню рыцарские машины. То тут, то там одна из них останавливалась, чтобы обрушить вниз потоки пламени или разнести точным попаданием огрызающуюся беспорядочным огнем серпантину.

Хорошая работа. Туринское знамя проделало хорошую работу, вскрыв оборону лангобардов, точно огромным плугом. Орудия переднего края уже были раздавлены вместе с обслугой, а те, что уцелели, палили едва ли не вслепую, задевая рыцарей разве что безвредными веерами осколков, рикошетящих от лобовой брони.

– Как там мои рыцари, Магнебод?

– Продвигаемся, – сообщил Магнебод, отдуваясь, точно ему приходилось тащить четыре тысячи квинталов «Багряного Скитальца» на своих собственных костях. – Немного опоздали, но наверстываем. Потеряли «Абреха» на минном поле, но он цел, просто вышибло ходовую к чертям. «Четверовластник» получил два горячих прямых от лангобардских бомбард и загорелся, как свеча. Поделом, нечего было переть на батареи, не прикрывшись огнем! «Кающийся Тиран» отстает, кажется, проблемы с реактором, идет на вспомогательном дизеле, но…

«Хорошо, – подумал Гримберт. – Очень хорошо. Молодцы рыцари, идут четко и слаженно, как на учениях. Никто не полез в огневой мешок, забыв про указания, никто не всадил случайно в собрата тандемный кумулятивный снаряд, никто не запаниковал, не занервничал, не принялся, оглушив себя дурманящим зельем, забивать радиоэфир беспорядочными молитвами…»

И Магнебод молодец, не гонит их почем зря, заставляет вгрызаться в землю и действовать по всем правилам тактической науки. Сперва, конечно, немного замедлились, встретив кипящий вал лангобардской артиллерии, но уже наверстали упущенное. Достаточно подавить оставшиеся батареи, раздавить уцелевшие резервы, прячущиеся позади, и можно считать, что дело сделано. Рыцарское знамя вырвалось на оперативный простор, выполнив свою работу. Это значит, скоро вдали покажутся стены Арбории. Стены, которые не задержат их надолго, как бы на то ни уповал Лаубер. Господин сенешаль не сможет этого не отметить, а значит…

– Групповая цель, – внезапно сообщил Гунтерих. – Азимут шестьдесят.

– Сам вижу, – бросил Гримберт. – Пытаются подобраться с фланга под прикрытием крепостной стены.

«Еще бы не видел, – подумал он раздраженно. – Одна только фазированная антенная решетка «Золотого Тура» обошлась туринской казне в полторы тысячи флоринов – безумное расточительство по нынешним временам. Но что толку распоряжаться исполинской силой, если она слепа? Чуткость радаров его доспеха позволяла обнаружить не то что трех лангобардских рыцарей за тонкой каменной кладкой, но шпору, закопанную в куче песка».

– Трое, – доложил Гунтерих. – Тысяча квинталов, может, тысяча двести [45] Здесь: примерно 48–58 тонн. . Заходят справа.

Гримберт чертыхнулся. Лангобарды редко утруждали себя тактическими изысками, но чужую науку всегда усваивали отменно. Не иначе в подражание имперским частям вздумали отвлечь огонь Туринского знамени на подавление собственной многоэшелонированной обороны, чтобы в нужный момент внезапно ударить ему во фланг. План неказистый, но может оказаться чертовски неприятным сюрпризом для его знамени. Рыцарский порядок, устремившийся в атаку, походит на монолитный наконечник копья, но иногда достаточно одного выверенного контрудара, чтобы он мгновенно дезорганизовался, превратившись в беспорядочную толпу, не подчиненную более единому управлению.