Влад Поляков - Eastерн - Закон калибра 9 мм

Вот и Лесник, не оставляя пока до конца тему вскрытия чужих квартир, занялся такой деятельностью, как выдача краткосрочных займов плюс выбиванием долгов. Область отнюдь не новая, в Европе и за океаном так и вовсе широко распространённая в криминальном мире, но здесь, на просторах великой и необъятной, покамест лишь становящаяся на ноги. И ладно бы человек просто получал долги, но делал это он… грязно, особенно в отношении тех, кто, по его мнению, какой-либо серьёзной угрозы не представлял. Получил Лесник чью-либо расписку, к примеру, на пару тысяч долларов? Непременно постарается получить не эту самую пару тысяч, а как минимум три, а то и побольше. На срок отдачи он внимание обращал, если таковой имелся, а потому старался стребовать раньше указанного. Всё по единственной, но циничной причине – если человек обещается отдать через пару месяцев, то через месяц деньги будут вряд ли. Следовательно, можно поставить на счётчик и по итогу снять с терпилы куда больше. вплоть до последней шкуры.

Попытки протестовать из-за нарушения обязательств? Да плевать! Терпилы ж в большинстве случаев простые люди, а не «в законе». Ну или, на крайний случай, крутящиеся поблизости, но «законом» всё едино не защищаемые, потому формально на любом толковище можно отмазаться. Мало кто за очередного фраера ушастого мазу тянуть станет. А уж если долг действительно пришла пора отдавать либо он вовсе просрочен – тогда никаких ограничений в принципе не было.

Выбивать же долги быки Лесника умели и совершенствовали данные навыки уже не первый год. Поймать должника тёмной порой и, угрожая ножиком, на первый рад просто набить рожу? Легко и просто. Слегка порезать бритвой, но не нанося действительно серьёзных увечий? Тоже не вопрос. Припугнуть уже не самого должника, а членов его семьи… будет исполнено, лишь бы результат был достигнут. Ну и про становящееся всё более частым явлением изъятие человека в укромный подвальчик и разговор в стиле такого паскудного явления как пытки по нарастающей Лесник не забывал, с каждым разом всё более легко и спокойно отдавая подобные приказы. По словам Степа, имелись какие-то контакты в ментуре, что позволяло резвиться без особой опаски.

В общем, личность неприятная во всех отношениях. Однако напугать кого если и получилось – да и то частично – то лишь Ваську. Он, конечно, сидел и молчал, в разговор не вмешиваясь, но вид был весьма бледный.

- Благодарю за неожиданно полную информацию, - оценил я сказанное мне, пусть и по личным мотивам неприязни к объекту. - Остаётся лишь самую малость узнать. Лесник, как я понял, до короны ещё не добрался?

- И не доберётся, - процедил катала. – Он под Греком ходит, а вот тот через год другой может и короноваться.

- Грек… - это прозвище я уже слышал. Вот и кинем пробный камень. – Он же вроде на Холме шустрит и ему всякая мелкая и не очень шпана вещи с рывков несёт, особенно золото и камушки. Ну то есть не ему лично разумеется.

- Не ему, - неожиданно повёлся Степ. – Зяма, Плюшкин, ещё много кто. И не только ж Холм, Грек хочет и другие места под себя взять. Уже берёт, даже с новыми договариваться пытается. Но… Больше от меня ничего не услышишь. Я и так сказал много.

- Даже интересно, почему?

- А просто. Или ты, беспредельная душа, Лесника порвешь, или он тебя раздавит. Мне как то, так и другое обрадует.

- Ценю откровенность, - улыбнулся я. – Но не надейся, ещё увидимся. А уж по какому поводу – жизнь покажет.

Проворчав нечто нечленораздельное и однозначно нецензурное, катала поднялся из-за столика, намереваясь покинуть ни разу не гостеприимное и тем более не радующее глаз заведение. Однако был остановлен.

- Вместе выйдем. Заодно с твоей тачки мой друг кое-что снимет. Или ты с бомбой под днищем покататься решил?

Ох как его перекорёжило. Особенно сильно это стало заметно под аккомпанемент гнусного хихиканья Тротила, что реально наслаждался такой ситуацией. Но перед тем, как покинуть «Якорь», я вновь подошёл к «бармену», потому как всегда полезно сохранить и укрепить полезный контакт. Очередная купюра «за беспокойство» и обещание, если что понадобится, захаживать. Разумеется, не на гуманитарной по отношению к себе родимому основе, а с соответствующим финансовым вознаграждением. Зачем я всё это сделал? Завязанный узелок на будущее, которое пока ни разу не определено и даже приблизительно не набросано. Хотя мысли уже начинают прорисовываться, скрывать не стану. Надо только как следует их обдумать, а ещё разобраться с тем, во что я стол бодро и радостно влез. Ничего, разберёмся, благо есть у меня некие козыри из числа тех, которые от меня точно не ожидают. Да и сам я, чего греха таить, не до конца понимаю, на что способен… из-за той самой скрытой памяти и имеющихся ухваток, постепенно всплывающих.