Иннокентий Белов - Слесарь 4

В принципе, после своей лесной жизни, я умею становится на ночлег и разжигать костер так, чтобы не привлекать опасного внимания. Сторожить наш лагерь я поставил всех по очереди, понимая, что раскрывать свои способности пока не стоит, все же ребятам жить в Асторе, где к магам относятся очень-очень плохо.

Лучше им, вообще, не знакомиться с моими возможностями, конечно, если не будет стоять вопрос о жизни или смерти кого-то из нас.

На второй день мы выехали на хорошую, прямую дорогу, ехали быстро, мало останавливались, перекусывали остатками продуктов на ходу и смогли на шестьдесят километров приблизиться к предгорьям, как я смог по своей карте определиться. Оставили солидный город сбоку, не приближаясь к окраинам, хоть и пришлось сделать крюк. Этот город на карте показан последним из крупных, за ним пустое место до самих предгорий.

Проехав город, остановились недалеко от него на постоялом дворе, где я снял номер на четверых. Уже стемнело и второй раз ночевать на улице, да еще искать укромное место — на это мы оказались не готовы. Заказали подогреть воду и оставили Клею помыться в номере, пока сами ужинали в зале. Место оказалось оживленное и несколько компаний сидели вокруг нашего стола, из которых я одну определил, как мелких бандитов, не особо опасных. От их стола наличествовал определенный интерес к новым здесь людям, хорошо, что Клею мы сразу провели наверх, в номер, не заходя в корчму. Даже, один из жуликов, подсел к нам на разведку и попробовал узнать, кто такие, да куда едем, пришлось дать ему кружкой по лбу, за дерзость, проявленную по отношению к дворянину, и то, что уселся, не спросив разрешения у меня.

Жулик потерял сознание, направившие его на разведку бандиты сначала привстали, но, посмотрев на длинный кинжал, который я достал из ножен и положил на стол, на дубинки крепких парней, которых приняли за моих охранников, все дружно присели обратно. Не бандиты, скорее — просто жулики и воры.

Хорошо, что больше дворян в корчме не оказалось, да и что им здесь делать, в зале небогатого постоялого двора. По дороге благородные почти не попадаются, изредка пролетая на своих лошадях и не присматриваясь, кто там катится на подводе с простолюдинами. Да и я накидывал на плечи гильдейскую куртку, чудом еще сохранившуюся после всех передряг и приключений, чтобы не привлекать внимания.

Спали по очереди, сторожа свою телегу и лошадь, которых пришлось оставить под окном. Кроме Клеи, понятно, но и она посидела у окна, прислушиваясь к шорохам и звукам пару часов, перекусив принесенной из корчмы едой, и дав нам возможность побольше поспать. Под утро, в мою смену, кто-то пытался подобраться к подводе, которой мы прикрыли нашу лошадку. В темноте видно, конечно, совсем плохо, только смутные тени, но хватило одного выстрела из арбалета, когда болт гулко ударил в настил подводы, чтобы шорохи быстро удалились за угол.

Едва рассвело, как я всех поднял, спали мы и так полностью одетые, поэтому запрягли лошадь и сразу выехали, не став умываться и завтракать, пока вчерашние мелкие жулики не подтянули парней посерьезнее, да в немалом количестве.

Ночлег с ужином обошлись в пару золотых, бюджет путешествия трещал по швам, пока Клея не призналась, что кроме своей одежды, бандитского оружия и вкусной еды прихватила из казны кодлы все имеющиеся там деньги, целых восемьдесят золотых. Ее сожитель, Ромер, прятал деньги всегда в одном месте, которое она давно нашла.

Представлять его выражение лица, в тот момент, когда он узнает от Омра, что его подруга бросилась в бега, потом находит пустую кассу — теперь это стало любимым занятием Клеи и братьев, сильно его недолюбливавших за жестокость.

По рассказу девушки, Ромер ухаживал за ней еще с двенадцати лет, когда только делал первые шаги в банде и тогда он еще казался вменяемым и очень влюбленным в нее парнем, но к ее шестнадцатилетию превратился в серьезного подонка, неспроста выбившегося на первые роли в кодле Пельтума. За год жизни с ним, после бегства брата, девушка прямо возненавидела и самого сожителя, и все его грязные дела, все чаще думала о самоубийстве. Поэтому, не раздумывала ни секунды, когда услышала от Крома слова о человеке, который пришел из-за гор от брата, чтобы забрать ее.

Теперь Клея казалась очень счастливой, братья все сильнее западали на нее, а она не кокетничала ни со мной, ни с ними, что меня вполне устраивало.

Сейчас я не собирался, в походных условиях, что-то решать.