Гай Орловский: Сестра ветра

По правое крыло показалась небольшая, размахов в двадцать, поляна.

Легкий вираж – и Аэлло устремилась вниз, когда поляна пошла волнами, затрепетала. Аэлло растерянно зависла в воздухе, а поляна оторвалась от земли и рванула навстречу гарпии. А спустя пару мгновений оказалась невиданным существом с черными перепончатыми крыльями. Плоская, треугольная голова по-змеиному метнулась вперед.

Аэлло отпрянула, оставаясь на безопасном расстоянии. Рвануть назад – а если пустится следом? Крылья вон какие огромные, догонит. Главное не показывать, что испугалась, сейчас оно посмотрит и улетит.

Столп огня заставил Аэлло схлопнуть крылья перед собой, пряча лицо и руки. Она несколько раз крутанулась в воздухе, два пера успела метнуть в крылатую ящерицу.

Ящер трубно взревел, взмахнул огромными кожистыми плоскостями – плотная волна воздуха отбросила гарпию назад. Аэлло распахнула сверкающие крылья, замирая на месте, и лицо обожгло пламенем. Ослепла, закрутилась волчком от боли… так и падала – крепко зажмурившись, испуганно сложив крылья за спиной.

Распахнула их у самой земли, чтобы не разбиться, но все равно удар вышел сильным.

Маховые перья – три из правого крыла, и целых четыре из левого, красиво спикировали следом. Сверкая в лучах солнца подобно мечам, насквозь пронзили чьи-то ржавые доспехи, что в избытке усеивают поляну.

Поначалу страшно даже шевелиться – ну как что-то сломано? Но мысли мыслями, а пока в голове крутится калейдоскоп страшных картинок, руки ощупали тело и не нашли повреждений.

Глаза, правда, слезятся, но это пустяки. Густая чаща, что кольцом сжимает поляну, окрасила мир в темные, серо-унылые тона. Раннее утро – солнце не успело сюда дотянуться.

Аэлло привстала, опираясь на руки, огляделась, куда занесло. Вид собственных маховых перьев, украсивших стальными радугами следы побоища, заставил поморщиться.

Гарпия подняла зеркальные глаза к небу и погрозила ящеру кулачком. Тот успел превратиться в точку, исчезая в вышине, куда путь теперь заказан.

Аэлло фыркнула, встряхнулась, взмахнула крыльями, становясь на ноги. Брезгливо стряхнула с ладоней осколки костей с ошметками истлевающей черной плоти, шумно выдохнув, откинула со лба белокурую, отдающую в голубизну, прядь, пригладила кудри.

Огляделась: поляну усеивают ржавые, покрытые росой, доспехи, как грибы после дождя. Шлемы с лихо закрученными рогами, забрала с узкими смотровыми щелями, круглые ожерелья, смятые, покореженные нагрудники. Тут и там белеют кости: словно тут войско огров полегло.

Аэлло расправила крылья, замерла – не хватает шести… нет, семи маховых! Подпрыгнула, зависла в воздухе, и тут же опустилась. Для самого паршивого полета нужно хотя бы по четыре с половиной! Ничего не поделаешь, придется ждать, пока отрастут.

Еще раз окинула взглядом утрату, наморщив длинный, с горбинкой нос, принялась кусать губы.

Рука непроизвольно потянулась к самому большому перу, точно надеялась приделать на место. Вздохнула, все же отвела руку.

Вокруг непроходимая чаща. Сверху лес был светло-изумрудным, здесь же он почти черный. Длинные стволы в серых проплешинах стремятся в небо, и где-то в вышине трутся об него кронами. Рваные лишайники словно нарочно развешены вперемешку с седыми нитями паутины и напоминают рубище.

Аэлло пнула круглый рогатый шлем, и тот со скрежетом откатился на пару шагов.

В щели забрала мелькнула треугольная головка – медная в желтую полоску, словно причесанная на прямой пробор. Аэлло, с кислым видом изучавшая рванину лишайников, не заметила, что потревожила змею.

А когда что-то острое злобно впилось в щиколотку, было поздно.

– Ай! Зараза!

Ахнула, подпрыгивая, зависла в воздухе, но заметила лишь медный, в желтую крапинку хвост, что масляной молнией скрылся среди стволов.

Надо было в боевую форму обернуться, мстительно подумала Аэлло. Раз уж она теперь пешим ходом, пусть бы поганка все зубы обломала!

– Гадина! – крикнула вдогонку нахалке.

– Сама виновата и сама же на «гэ» ругается! Ай-ай-ай, – раздалось откуда-то сверху, но гарпии стало не до чьих-то нотаций.

Лодыжка принялась пухнуть, наливаясь неприятной тяжестью.

Аэлло запрыгала на одной ноге к толстому стволу, расправив крылья для равновесия. Опустилась на подушку буро-зеленого мха, здоровую ногу подвернула, больную вытянула и принялась разглядывать.

Осторожно коснулась пальцем опухшей лодыжки. Палец прикосновение ощутил, лодыжка – нет. Странное ощущение, как покойника трогать.