Михаил Баковец - S-T-I-K-S. Игра в кошки-мышки

– Твоя Кисонька становится квазом. В курсе, кто это?

От его слов у меня по коже поползи холодные мурашки.

– Да, – кивнул в ответ, – в курсе. Но из-за чего?

– Точно не из-за лечения, не нужно на меня так смотреть. Или у нее организм излишне восприимчив к живчику и случилось банальное отравление, или она приняла жемчужину, – он пристально посмотрел мне в глаза. – Она не хигтер случайно?

Врать знахарю? При такой постановке вопроса любые мои слова дадут ему ответ на него.

– Да.

– Как это случилось? Не подумай, что выпытываю ради каких-то меркантильных целей. Просто мне самому интересно как целителю.

– У меня была красная жемчужина. Я решил, что если Саша проглотит ее, то ей станет легче даже без живчика. И поможет залечить раны.

– Да уж.

– Я ошибся?!

– Не то чтобы ошибся. Иногда – не всем и не часто – жемчужина помогает, особенно новичкам. Но она же на них и действует сильнее, увеличивает риск внешнего перерождения, изменения тела. М-да.

– Ей чем-то можно помочь?

– Если только встретишь Великого знахаря и сможешь убедить в необходимости помощи или получишь белую жемчужину, – покачал головой собеседник. – И больше никак. Для женщины стать уродом – очень тяжелое потрясение, ты уж за ней приглядывай, чтобы не отчебучила что-нибудь. Я про срок якобы выздоровления специально сказал, попробуй за это время подготовить ее к тому…

Тут открылась дверь, и в кабинет вошла Саша.

– Минута, – сообщила она.

– А мы уже все, – улыбнулся я ей. – Пока, Хома, на днях я заскочу, окончательно решим наши дела.

Девушка сидела перед зеркалом не шелохнувшись, словно каменная статуя, а не человек.

– Кисонька, ведь ничего страшного не случилось. Ты живая, здоровая, стала сильнее и быстрее. Тебя не тронут мутанты из тех, которые простые, а от сильных ты вовремя ускользнешь благодаря своей способности чувствовать тварей на расстоянии.

– А зачем мне все это нужно? – без каких-либо эмоций произнесла она. – Зачем? Ты на меня смотришь как… как… я же уродка! Я страшная, уродливая тварь! Да на меня на улице все смотрят с омерзением! А вчера один даже наставил пистолет…

– Ты покажи мне этого пистолетчика – я мигом вставлю оружие ему в зад, – пообещал я, потом подошел сзади и обнял девушку. – Кисонька, ты для меня всегда будешь самой-самой. Ты что, забыла? Я же обещал быть всегда рядом. А какого цвета у тебя кожа или волосы…

– У меня они выпадают! – крикнула Саша и зарыдала. – Ты лысых тоже любишь?!

– Тебя я люблю любой.

С момента разговора с Хомой, когда он сообщил про изменения с девушкой, прошло две недели. Как подступиться к ней с сообщением, что она становится квазом, я так и не смог придумать. Вот сегодня попытался, настроился на разговор, выстроил кучу аргументов и вариантов развития беседы, но сел в лужу. Она уже давно была в курсе об изменениях своей внешности, какой-то доброхот в гостинице постарался (узнаю – убью). А я со своей попыткой сообщить то, что она уже знала, сорвал плотину в ее сознании. Все чувства, которые она держала до этого в себе, вырвались наружу, сметая любые доводы и аргументы, как девятый вал жалкую лодчонку.

– Сервий, я не хочу, чтобы ты мучился. Ты красивый и сильный, а еще, у тебя столько всяких способностей. Все женщины станут тебя любить… однажды ты подумаешь про меня: «Зачем мне эта уродина, ради чего я держу ее рядом?»

– Хватит чепуху нести! – я встряхнул Сашку за плечи. – Слышишь? Я всегда буду рядом с тобой, всегда! Под этой серой кожей находится моя Кисонька. Один раз я тебя потерял, больше этого не случится. Вы, женщины, сами говорите, что внешность не главное, важно то, что внутри. И вдруг ты начала утверждать прямо противоположное.

– Ты мне парик купишь? – тихо произнесла она.

– Хоть десять! Только не нужно хандрить, будь собой, моей милой Кисонькой с коготочками.

– Да уж, – горько усмехнулась она и подняла к лицу ладони с увеличившимися ногтями, которые пожелтели и уже стали напоминать звериные когти, – коготочки у меня те еще.

Девушка мягко освободилась от моих рук и поднялась со стула.

– Пойду умоюсь, а то косметика вся расползлась. Ты теперь на женских мелочах разоришься, – изобразила она улыбку. – Я обязательно буду самой красивой, пусть и стану наносить пять сантиметров штукатурки.

– У нас с тобой весь мир с самыми лучшими тенями, тушью и помадой. Что скажешь, то и принесу, – улыбнулся я. – А еще ты и так самая красивая для меня. Не слушай никого.