Коринн Дайвис - Стражи Галактики. Собери их всех [litres с оптимизированной обложкой]

Но если отбросить все это в сторону, время от времени спасение жизней раздражало ее до глубины души.

Особенно когда делать это приходилось на планете вроде Левета. Пусть здешним воздухом и можно было кое-как дышать, болотные испарения обладали именно такой плотностью, какая позволяла им скапливаться прямо над головой среднестатистического прямоходящего гуманоида. Ракете в этом смысле повезло: даже несмотря на более острый, чем у товарищей, нюх, маленький рост спасал его от наиболее ужасных запахов.

Гамора вновь указала на открытый люк корабля и, задержав дыхание, произнесла:

– Хотите поубивать друг друга – пожалуйста, можете сделать это после того, как мы высадим вас на Килне.

– На Килне? – из люка высунулась голова димави.

Он был первым, кто согласился подняться на корабль, но теперь его зеленокожая физиономия излучала недоверие.

– Ну уж нет, – продолжил преступник. – Везите меня в какую угодно тюрьму – или оставьте здесь! Вы что, не знаете, что там, на Килне, творится?

– Знаем, – ответил Дракс.

– Меня там живьем съедят!

– Большинство тамошних заключенных не едят друг друга.

– Тогда меня просто убьют!

– А вот это вполне возможно, – признал Дракс.

Гамора тоже кивнула. Действительно, вероятность такого расклада была вполне высока.

– Поймите, я пропаду в таком месте! Я ведь простой…

– Активист, – закончила за него Гамора. – Понимаю. Охотно верю.

– Гамора хотела сказать, что не верит, – уточнил Дракс, удерживая одного из оставшихся каторжников от нападения на другого. Лапищи Стража были размером приблизительно с грудную клетку каторжника. Зеленая кожа Дракса понемногу приобретала серый оттенок, даже ярко-алые татуировки поблекли, и Гамора поняла, что зловонные испарения местных болот действуют не на нее одну.

Ракета отмахнулся от димави когтистой лапой.

– Ха-ха. Думаешь, ты тут единственный «активист»? Полезай-ка обратно.

Отвернувшись от корабля и стараясь не обращать внимания на хлюпающую травянистую почву под ногами, Гамора поднесла кандалы к лицу ближайшего каторжника.

– Сам наденешь или помочь? У тебя две секунды на раздумья.

– …у-у-ут.

– Постойте-ка, это что – Грут? – Ракета обернулся, чтобы посмотреть на юг, куда Квилл с Грутом ушли собирать оставшихся каторжников.

Гамора взглянула в том же направлении. Впереди простиралась заболоченная равнина, а примерно в пятидесяти метрах начиналась настоящая трясина с растущими по берегам плакучими ивами.

Их друзей будто след простыл.

Гамора схватилась за радиопередатчик.

– Квилл?

Сквозь помехи раздался голос Питера.

– Мы на задании, так что сейчас я Звездный Лорд , хорошо?

– Что случилось? – Гамора не глядя бросила еще одни кандалы каторжнику под ноги.

– Понятия не имею. Мы с Грутом разделились. Грут, прием.

– Я есть Грут? Я… есть Грут.

– Что? Мина-ловушка? Шутишь? – удивился Ракета. – Ты цел?

– Я есть Грут?

– Маленькая или нет, я все равно сейчас приду!

– Помощь нужна? – спросила Гамора.

Ракета перекинул бластер через плечо.

– Не. Развлекайся дальше с этими ребятами, только не убивай никого, пока я не вернусь.

С этими словами енот отправился в путь.

Ракета шел мимо редких деревьев, огибая болото, но даже тропинки были вязкими и размытыми. Каждый шаг грозил ему падением; мерзкая грязь брызгала во все стороны и липла к меху. Сила притяжения на этой планете была такова, что, ступая на землю, енот непременно подлетал бы в воздух, если бы не работающий как балласт тяжелый бластер. Первым его заметил Грут.

– Я есть Грут?

– Что значит «в порядке ли я»? Это как раз я должен спрашивать!

Жизни Грута ничто не угрожало – он бывал в переделках и похуже, – но выглядел исполин скверно. Ноги были разбиты, под корой обнажилась свежая светлая древесина. Он заметно пошатывался, причиной чему была не только неровная поверхность планеты.

С противоположной стороны к ним приближался Квилл, вынужденный после каждого шага с мерзким хлюпающим звуком выдергивать увязающие ноги.

– Даже на Земле я таких поганых болот не встречал, – скривился он.

Грязь покрывала Квилла с ног до головы. Она была на его насквозь промокшем красном плаще и даже на его белеющих в лунном свете волосах и бледном лице.

– Я есть Грут, – ответил Flora colossus на вопрос Ракеты.

– А чего тогда вопил как резаный? – скрестив лапы на груди, мохнатый Страж осматривался по сторонам.