Евгений Витязев - Молох

Не долго длились мои самые ужасные опасения, переросшие в итоге в реальность. Вначале послышался стук, словно кто-то бил молоточком по шпалам, которых в аду в помине не было. Стук приближался по мере того, как мы сокращали к нему расстояние. Мы с Чумой, закрепив фонарь на плечах, вцепились в оружие и продвигались чуть ли не по минуте на каждые два-три метра. Ровно настолько, насколько свет позволял увидеть обзор. С такими темпами двигаться нам придётся около дня, учитывая то, что тоннель довольно короткий. Мы ускорили шаг. Тело в тот час обдало холодным потом. Я чувствовал, как пульсируют мышцы на шее, а пальцы рук, вцепившиеся в ремингтон, парализовало. Даже вонючая сумка за спиной прибавила килограммов двадцать в весе.

Наконец, когда до источника стука, который к тому времени перешёл на барабанную дробь, оставалось несколько шажков, звук моментально исчез. Я почувствовал, как нечто холодное и необъятное проскользнуло мимо меня и умчалось прочь. Точно молния, я повернулся на сто восемьдесят градусов и увидел перед собой огромного сенокосца на тонких лапках, толщиной не больше швейной нити. Брюхо размером с пивную кружку болталось из стороны в сторону. Я глядел на подёргивающиеся жала. Я знал, что косеножки — хищники и питаются мелкими насекомыми. Вот и обед пришёл прямо в лапы.

Пытаясь подчинить себе руки и ноги, а вместе с ними и мозг, я сделал выстрел аккурат по брюху паучины. Двенадцатимиллиметровый патрон как ни в чём ни бывало застрял в теле. Я почувствовал удар одной из ножек прямиком по телу. Коготки, расположившиеся на каждой из восьми конечностей монстра, чудом не разрезали мне брюхо. Я треснулся головой об стену и вместе с взрывом в затылке, услышал клокот М-16. Лапа, чуть ли не под десять метров длинной, отлетела от брюха и накрыла меня. Чума, понимая, что от оставшихся семи лап не увернётся и человек-паук, побежал наутёк в сторону ещё гущей тьмы. Я же, не успев толком опомниться, катался по земле, пытаясь увернуться от ритмично сокращавшейся оторванной лапы. Вот-вот, и она проткнёт меня насквозь как стрела Робин Гуда.

Прежде, чем подняться, я услышал истошный крик Чумы, оборвавшийся на полуслове. Оставалось бежать, но паук меня уже караулил, загородив собой весь проход. Свет фонаря не мог дотянуться до задних лап. Не теряя драгоценных секунд, я трижды спустил курок. Все три пули под корень оторвали лапы, из чего следовало, что больше половины конечностей лишилось создание. Брюхо хищника, будто качели, замоталось взад-вперёд, и только тогда косиножка завалилась набок и упала на тело. Я спустил оставшиеся в оружии пули в пасть сенокосца. Мутант покорно затих, лишь лапы безумно продолжали сокращаться.

На ходу, перезаряжая винтовку, я пустился в бег, к тому самому месту, где кричал боец. Меня встретила густая лужа крови на земле, но трупа поблизости не было. «Чума!», — кричал я, осознавая, что так и должно случиться. Словно мне априори отведена роль последнего героя на страницах долбаной книжки дешёвого романа. «Чума», — не сдавался я, теряя нить с реальностью. Голова загудела. Твою мать! Да что же это такое?! Зачем я вообще сейчас стою здесь, один, практически в кромешной тьме в Богом забытом тоннеле?! И в то же время снаружи, в интеллигентской столице России, уничтожено всё живое. Всё, вплоть до истории. Мне стало смешно. Я сел на колени и закатился в истерическом смехе. Живот скрутило — то ли от синяка, оставленного пауком, то ли от ненормального гогота. «Я самый трахнутый на всю голову диггер, — сказал я в пустоту. — Над котором посмеялись бы чит…»

Я не успел закончить самому себе адресованную фразу, как справа и чуть впереди от меня отчётливо послышался шорох. Встав на ноги, я без какого либо страха или сожаления шёл на новый звук. 870-я «малышка» заменяла мне руки. Нет уж, пускай Оно меня боится. Я — человек с завода, а она — испорченная машина, которой пора на свалку. И не будет никаких разбирательств, ибо я сам себе судья, адвокат и прокурор в одном лице.

Я уже сталкивался с нечто похожим в самом начале своего пути. В нескольких метрах от меня тоннель плавно перерастал в джунгли, но хозяином тропиков был не лев и не чёртов тигр, а, то ли богомол, то ли кузнечик. Зелёный окрас, лапы с паучьими размерами, усики, продолговатое тело. Я прицелился в голову, но краем глаза заметил ещё одного богокузнечика, выходившего из зарослей коричнево-оранжевых цветов. Голову на гильотину, именно такие растения представляли себе фантасты на Венере, Луне или Марсе до того, как человечество изобрело первый телескоп и обсерваторию. Не об этом же писали Жюль Верн, Лавкрафт, Герберт Уэллс? К Дьяволу их, когда жизнь на волоске.