Евгений Витязев - Молох

Звучало красиво, будто цитировали анонс к давно позабытому дешёвому блокбастеру — отголосок предъядерного времени.

— Близ платформы — продолжил он. — Вам велено было найти нечто вроде артефакта. Так они определили. Нечто такое, что пролило бы свет на истинную причину появления на свет Вегана. Причину происхождения.

— Что за артефакт? Извините, но попахивает идиотизмом.

— Мы тут не в игры играем — взял инициативу мэр. — Как я понял, что-то вроде книги, фильма, аудио… Твою мать, я не знаю! Что угодно!

— Хорошо, теперь ко второму вопросу — решил набраться я наглости.

— Кавголово, потому что именно оттуда две недели назад поступил сигнал от людей. Сигнал поймали василеостровские. Оказалось, у выживших рядом с платформой нечто вроде бункера, построенного веганцами. Да-да, веганцами. Какого хрена они там оказались — не известно. Есть информация, что имперцы заселили метро уже после Катастрофы. Больше ничего узнать не могли: там трансляция то длилась три минуты.

Я более не слушал о том, что говорил Карпов. Всё вновь встало на свои места: поступил сигнал, сами бункерские по какой-то причине (может, кроты побоялись высунуться из своей норы?) не могли попасть в питерскую подземку и передать загадочный артефакт. Поэтому Вася связалась с Гражданским Альянсом и, в силу того, что мы ближе всего находились к тому маршруту, послала туда нас. Достать то, что смогло бы как-то уничтожить Империю Веган. Информация. Звучало притянуто за уши. Но больше всего меня пугало то, что мы отсутствовали целых две, мать её, битых недели.

— Последний вопрос — почему я ничего не помню?

— На то есть много причин — мэр привстал, подошёл ко мне. — Тебя могли отравить, воздействовать психотропным газом, на крайний случай, ты мог удариться головой. Но не это главное. Главное, в ближайшее время незаметно прорваться через редуты бордюрщиков и встретиться с человеком с Адмиралтейской. Впрочем, Вышинский тебя проконсультирует. Понимаю, ты устал, но война — она и на Парнасе война. В добрый путь, боец.

— Подождите, водичкой то угостите?

— Миш, а с какой я вообще родом станции? До сих пор не могу вспомнить.

— Это не известно — Вышинский провёл меня в свою скромную каморку. Стоило диву давать, что человек, в подчинении которого находится вся охранка станции, причём далеко не последней в звене метрополитена, живёт как обычный босяк. — Ты словно из ниоткуда появился на Гражданке, назвался диггером по кличке Молох, затем завалил веганца, нарушившего границу Северного Альянса. Ну а там мы тебя за своего признали. Убрать веганца — вообще целая проблема, насколько ты понимаешь. Как только узналось об операции, ты заявил, что знаешь эти места как никто другой, всех мутантов, безопасные пути там, ловушки. Вот тебя на свой страх и риск выбрали главным.

Всё выглядело куда подозрительнее, чем я думал. Может, я поселенец города и спустился в метро с какой-то целью? Или банально для того, чтоб найти кров и место под потолком. Оставалось, конечно, версия с Эдемом — подземным городом, но говорить о существовании сего места всё равно, что спорить на тему: «Есть Бог или нет?»

У Мишки Вышинского оказалось уютнее, нежели снаружи. От суматохи, творившейся на станции, гудела голова. Предположить только, если бы на Гражданку ворвалась та саранча — тот час же все свалили по своим углам подобно крысам с тонущего корабля. И в животе, как назло, заурчало. Прочитав мысли, Мишка протянул мне банку тушёнки — таких запасов, оставшихся нам от давних, тьма тьмущая. Не зря подземка считалась стратегически важным объектом и основной резиденцией в случае ядерной атаки. Расправившись с едой, главковерх (такова, оказывается, должность Вышинского) обеспечил меня матрасом, набитым соломой, и одеялом. Только я прислонился лицом к мягкой поверхности, как тут же полетел в пропасть.

От Лавриков идти два с лишним километра до железнодорожной станции Девяткино. Она у меня на руках, истекает кровью. Грудь пробита. У меня ещё остались силы донести Её, остались силы спасти. Я стянул противогаз, протянул раненой спутнице — ей нужнее. Её жгучие тёмные волосы спадают на землю. Рядом лежит труп военного с дырой в голове. Намордник разнесло в клочья. Кто он — я не знаю. Но, судя по экипировке, один из нас.

Девушка что-то пытается сказать, касается пальцем до моих губ. Я говорю, чтоб не тратила сил. Мы идём точно сталкеры в Зоне, вот только Комнаты и «счастья для всех и каждого» не будет на нашем пути. Вокруг качаются деревья, но они мне не кажутся живыми. Непривычно тихо. Небо заволокло тучами и увидеть солнце не представлялось возможным. А так хотелось… Мы доходим до моста через Охту: половина пути позади. Я устаю, кладу Её на землю. «Я люблю тебя», — шепчут Её губы, целуют меня. Жар плещется по всему телу, придавая силы. Мы смотрим на бушующую воду Охты. Мутированная рыба с акульими зубами выпрыгивает из воды, почуяв кровь. Я снова беру девушку на руки. Как же тебя звать, судьба моя? Она просит оставить её; время уже подходит к концу. Мы оба это знаем. Но чувство надежды берёт верх над разумом, и мы идём дальше.