Евгений Витязев - Молох

Патрульный выдержал паузу, глядя мне в глаза, после чего добавил.

— Он у нас и главный инквизитор.

Пока я думал, какую бы смерть избрать «Властителю всея Метро», как впереди замаячила Владимирская. Ни КПП, ни гермоворот, заслонов — ничего. Только ярко горел свет, поэтому фонарик тот час исчез у меня в кармане. Странно вообще, что на заброшенной станции работает автономный генератор. Кто же его тогда запустил? Не успел я обмозговать свой вопрос, как уловил движение на подступах к станции. Пятеро фигур приближалось ко мне. Я стал озираться по сторонам, но, как назло, на сей раз не было ни ответвлений, ни дверей, только стены с проводами. Я крепче сжал нож в руке. В одного точно успею всадить лезвие, но что делать с оставшимся квартетом я пока не знал.

— Кто там? — позвал один из них.

— Свои — откликнулся я. Были бы путники последователями Исхода или же головорезами, то пришили бы без слов. Может, обойдётся всё?

— Хорошо, не стреляй!

Передо мной стоял квинтет солдат-бордюрщиков. Я их узнал по М-4, хотя двое вооружены не были. Один из них, что крайний слева, держался за левый бок. Я ему сочувственно кивнул головой. Второй находился в полуобморочном состоянии и без правой руки. Вместо неё перевязанная тряпкой культя. Так и так, я решил показать депешу и паспорт.

— Не спеши туда идти — заговорил один из них. — Мы со Второй ветки. Каннибалы развязали нам войну раньше времени. Застали врасплох! Нам пришлось сдать Озерки, Удельную… короче, все станции от Чёрной речки и далее на север. Это была мясорубка! Мы не готовы были сражаться во тьме! На Речке сейчас так вообще кладбище!

— Я понимаю. Но как вы здесь оказались?

— Петроградскую с Горьковской мы им не отдадим, там заслон покруче, чем на Чернышевской.

— Они и не сунутся туда — встрял другой боец.

— Даже жаль, что не сунутся. Так вот, нескольким жмурикам удалось прорваться через обе станции, пока в срочном порядке там не выстраивалась оборона. Мы не знаем, сколько их осталось, возможно, и никого, но эти сучьи выродки убивали нас один за другим. Подходили со спины и сворачивали голову!!! Мать вашу!!! Вон, Славка умудрился выскользнуть, но лишился руки, а Егору ножом… Чёрт! Чёрт!!!

— Олег, спокойнее — солдат, встрявший второй раз в монолог, положил руку на плечо москаля, после уже не спускал с меня глаз. — На Невском проспекте мы хотели запутать каннибалов, разделившись. Одна группа пошла напрямую к Восстания, другая, то есть мы, через Сенную с двумя пересадками. Так бы нас всех положили разом в тоннеле. План сработал — жмурики не стали разъединяться. Так мы дошли досюда. Вторая группа тоже возвратилась, слава Богу.

— А где они сейчас? Я имею в виду, каннибалы ушли обратно на Просвет?

— Жопой чую, вряд ли — отдышавшись, вновь заговорил первый солдафон. — Они где-то здесь. Будь аккуратнее, Александр.

— Постойте! — успел крикнуть я перед тем, как воители покинули бы меня в чреве тоннеля. — Как там на Владимирской, спокойно?

— Ну, как сказать. Сравнительно да.

— А Минотавр с Пушкинской — это правда?

— Вот поэтому мы и идём с двумя пересадками, а не через Техноложку. Удачи, друг.

По правде говоря, я никогда не задумывался, в честь кого была названа станция Владимирская. Чутьё подсказывало, что в память о каком-нибудь царе или деятеле дореволюционной России — той самой эпохе, о которой сведений у нас в метро не так много осталось. Питерская подземка, в отличие от сталинской московской строилась во времена Хрущёва. Может, в Москве сохранилось больше материала о тех временах, которые были до Сталина и Ленина. Если, разумеется, столицу вообще не сравняли с землёй вместе с её гигантом-метрополитеном.

Владимирская встретила неправдоподобной тишиной, лишь из тоннелей устало стонал ветер. Вот-вот, и выскочит перекати-поле, как в давних вестернах, а за растением материализуется ковбой с револьвером и лассо. Слышал такое, что в американской истории был президент ковбой, но имени его я вспомнить не мог. Знаю, что в честь него плюшевых мишек называли. Несмотря на то, что вестибюль Владимирской облицован золотисто-жёлтым мрамором, так и маня к себе на станцию, я решил идти по проржавелым путям. Справа от меня вдоль путевой стены скользнули жёлтые буквы, выстраивавшиеся в название подземной колыбели. Рядом установлены декоративные решётки. Я не мог понять, почему станцию не заселяли. Радиации здесь не наблюдалось, мутантов тоже. Только парочка отрезанных от дома жмуриков, бродящих где-то неподалёку. Но, как оказалось, я ошибся.